Мормерзглая черная тьма. Пожалуй, за столькие века к ней даже удалось привыкнуть, но не признать. В том месте, где застрял Кощей, было по-настоящему скучно. Когда-то он думал, что усохнет от тоски, живя на два мира: ни то в Яви у людей под боком, не то в Навьи, где царили мертвые и педантичный порядок мироздания. Наполненный жизнью мир или смертью. Как же он жестоко ошибался. Оказавшись на долгое время запертым в Навьи, кощей взвыл от тупой безысходности. Здесь не было ничего, но одновременно с этим было все. Это пустое, тусклое место, наполненное ужасом и страхом. Конечно, это не сильно-то и пугало Кощея [казалось бы, он рожден здесь], но внушало какую-то дикую меланхолию. В конечном итоге пришлось возвести для себя конкретную цель, чтобы банально не уподобиться некоторым зверям и шакалам, что таились во тьме загробного мира.

Но Кощей был на редкость упрямым существом, мало того — безжалостным. Даже к самому себе. У него было вдоволь времени, чтобы поэкспериментировать. Врата было плотно закрыты. Еще давно, слишком давно. И даже всех знаний Кощея не хватало, чтобы не, чтобы открыть их. притворить и найти выход. Плотная могучая сила сковала выход, заперев в ином мире всех возможных тварей, существ, а возможно даже Богов. Кощей не бесился, не рвался в драку, хотя порой приходилось защищаться от неразумных обитателей, которые постепенно со временем приходили в бешенство. Они даже не различали поначалу на кого им хватало нападать, а на кого — нет.

Время — относительное понятия для того, кто не мог умереть. В конечном итоге, кощей здраво рассудил, что, если не может выйти физическая оболочка, то духу его должно было легче пробиться в мир Яви. Впрочем, легче — не значило ежесекундное исполнение плана. Кощей был силен в управлении стихиями, погодой, проклятиями, но никак не ритуалов. Отчего приходилось учится, поглощая горечь собственных ошибок. кровавые, жестокие, беспринципные ритуалы. Все это положило начало тому, чтобы явиться в мир Яви бесплотным призраком, с одним единственным значением — якорем. Ему нужен был кто-то, к кому явиться, зацепиться за еще одно такое же мистическое существо, которое способно было ему помочь. Среди многих вариантов выбор пал на Морану.

Не самый худший выбор.

Настоящее тело погрузилось в глубокий сон, напоминающий смерть. Ведь дух отделился от бренного тела, своих жизненных оков. Костлявое, старческое тело подходило для этого лучше всего. Восседая в своем своеобразном троне, окутанный тишиной, Кощей открыл глаза уже в другом мире. Он предстал в своем привычном одеянии черного цвета. Сверху был надет доспех, чистый и сверкающий, в отличии от настоящего, пропитанного кровью врагов. Кощей выдохнул, точнее сделал имитацию вдоха, ведь дышать ему было не нужно. Он слегка повернулся, оглядываясь. Мир Явит ак изменился. Его одежда. весь его облик разительно отличался от окружения. Как и его длинные как смоль волосы, обрамляющие лицо, ниспадающие на плечи. Наверное, он выглядел очень нелепо, но никто, кроме Мораны не сможет увидеть его.

Это было просторное и очень светлое помещение. Вокруг было довольно много людей, ведущие себя как всегда странно. В белых одеждах, словно собрались кучкой, чтобы провести священный обряд, но все было далеко от этого. Аккуратно сложенные вещи, чистые полы и стены. Незнакомые предметы. Кощей выцепил фигуру Мораны почти сразу, глядя на нее в упор. Сделал шаг вперед, понимая, что глухой и нереальный для остальных шум скрежета металла о металл едва ли способен был достичь чужих ушей.

— Наконец-то я нашел тебя. Выглядишь очень… плачевно.

Морана и правда более не походила на Богиню смерти, зимы и ночи, больше на простую крестьянскую девку, заточенную и таявшую на глазах. По крайне мере так показалось Кощею. Он недовольно нахмурился, вдруг понимая, что Явь не могла пощадить за прошедшии века его знакомых.

С каждой секундой Кощей убеждался, что в Яви время — не такое относительное понятие. Он ощущал себя застрявшим и не изменившимся с прошедшими летов, словно камень, вросший в холодную землю у берега реки с быстрым и смертоносным течением. И вид Мораны все сильнее усилил это ощущение. По этой причине Кощей не пустился в неторопливую беседу, не пытался выстроить пышный монолог, полный красивых речей. Все это было сейчас неуместно. Оценивай и взвешивай. В данной ситуации риск был — роскошью, на который старый колдун позволить не мог.

Кощей снова огляделся, словно в этом была необходимость, слушая знакомую до боли речь. Сам он, казалось, успел разучиться изъясняться, хотя в голове вертелось куча слов. Тем не менее Морана его не узнала. К лучшему ли это? Как минимум, сие означало, что придется просто похлопотать больше, чем рассчитывал сам Бессмертный, приводя ритуал в исполнение там, в тени Навьи.

— Безотрадно.

Кощей не сдвинулся с места, вновь переводя свой темный взор на Морану, словно бы в попытках увидеть ее мысли насквозь. Что, конечно же, было невозможно. Сейчас вся его мощь была заперта вместе с физическим телом, разгоревшимся во время подобного сна далеко от места действий. Единственное, что было в его силах — поддерживать эту иллюзорную оболочку. Но делу время, потехе час. Кощею еще многому предстоит изучить, будучи в таком неосязаемом обличии. В целом, это было даже потешно. когда еще он сам окажется еще в такой плачевной ситуации? Кощей даже усмехнулся, вспоминая что-то такое же искристо-глупое…

Впрочем, сейчас было главное другое: вытащить Морану из этого плачевного состояния. Не погнушался бы кощей также и вернуться обратно да попробовать еще какой способ, но на это уходит так много сил, а на Морану всегда было легче настроиться, найти по одному мгновению… Кощей не любил отступать почем зря.

— В отношении тебя у меня нет дурных намерений, Морана. Мне нужна помощь. И тебе нужна помощь.

Кощей снова сделал шаг, приблизившись к богине. Неясно, но он мог различить, что все былое величие, былой холодок и восторженность, кои вызывал раньше взгляд Мораны, попросту испарился. Кощей все более и более убеждался, глядя в эти темные глаза, в исхудавшие черты лица, ставшие еще острее с их прошлой встречи, что силы почти покинули это тело. Но душа… Душа еще была сильна, раз он смог ее найти. Сила воли, вроде как да?..

— Что за яд вводят тебе эти смертные?

Кощей протянул руку, но лишь провел ее по воздуху, прекрасно зная, что не сможет коснуться ничего из мира Яви. Он — неосязаемая иллюзия, тогда как тут просто присутствовала его душа. Нечистый дух, готовый развоплотиться от малейшего дуновения какой-нибудь яростной светлой ауры. Впрочем, это не угнетало. Кощей хотел убедиться, увидеть —  он это сделал. Что помешает ему в дальнейшем влиять на этот бренный мир, заручившись таким товарищем? Да, зачастую Кощей всегда со всем справлялся в одиночку, но не в той ситуации, когда все три мира стали крепостью и тюрьмой.

Учитывая, что он не может ничего сделать сейчас, не может разогнать этот яд в чужом теле, у него ничего не оставалось кроме слов. Дурных ли, сильных ли, не ему судить. С Мораной всегда было сложно, впрочем, как и со многими другими. Отчасти, Кощей понимал, почему ему так сложно найти общий язык с мифическими существами; когда слишком горд, слишком ленив, чтобы идти на подобные ухищрения как лесть. Пожалуй, в этом они очень похожи с Горынычем...

— Зачем ты здесь?

Отредактировано Кощей Бессмертный (11-10-2020 08:48:50)

Кощей ощущал себя странно… ненастоящем. Словно видел сон и все вокруг — лишь плод его воображения. Жаль только, что его фантазии бы не хватило, чтобы придумать целый мир. Аккуратная комната выглядела бедной, скорее больше похожий на странную тюрьму, сковывающая разум пленника. За пределами комнаты слышался звук, шаги, даже тиканье часов. Не было и шанса, чтобы Моране тут нравилось. Скорее… Это было больше похоже на точку невозврата, откуда можно не уходить, где можно не жить и не думать.

— А откуда это недоверие? — кощей казалось бы усмехнулся, отчего его смутный силуэт слегка поблек. — Ты молвишь о том, что здесь оказывают помощь. Смертным. Даже если их доводить это до самого конца пути. Но что ты тут забыла? А, впрочем, — тут же перебил сам себя Кощей, качая головой, — нужно ли мне знать. Ты права. твои ответы едва ли что-то решат… Мне казалось, ты последняя, кто будет хоронить себя, давая этим существам заковать себя, словно псину.

Да уж, не такой он помнил Морану. Возможно Нави повлияла и на самого Кощея, что спал так много и так долго, что начал забывать о ходе времени. Тик-так. Но только ничего не стояло на месте. У него и цель была другая. Не вести душевные разговоры, выражая сочувствие, которого и не было у Кощея. Он пришел протянуть руку помощи, попросить помощи. Взаимовыгодно, если так подумать, но кто же знал, что Моране была нужна [такая] помощь?

— Но ты продолжаешь принимать все, что они приносят тебе…

Кощей плавно, словно бы и не поворачиваясь вовсе, смерил взглядом дверь, а затем столик у кровати богини, который, как и можно было ожидать, был пуст. Здесь было так мало вещей. Словно здешним обитателем было запрещено иметь что-то личное и сокровенное, что-то свое. Кощей подозревал, что это место и отнимало нечто “родное”, но ничего не мог сказать. Он знал так мало. И усталость почти сразу нахлынула на него, словно огромная волна цунами. чуть не сметая его сознание и душу обратно в Нави. Даже такой вид ему… поддерживать было сложно.

— Жалко.

Тот ее вид, который заставлял лишь испытать холодок по коже, не углубляясь в суть. Но нечто такое было, такое родное... Кощей прикрыл глаза, понемногу поглощая волны усталости и изнеможения. Боль всегда была его спутником в жизни, почти бессмертной жизни. Отчего одной только боли было мало, чтобы заставить его вернуться во тьму Нави.

— Я уже сказал, мне нужна твоя помощь. Хочу вернуться, хочу дать возможность Нави и Яви вновь пересечься. Пусть и не так, как это было прежде, — Кощей издал звук, который был бы похож на смех, но это был лязг металла. — В Нави все… изменилось. Это словно котел, в котором варятся его собственные жители. Вечное поле войны. Утомляет, знаешь ли, все время ломать черепа тех созданий, которые некогда были тебе почти родными.

За столько лет многие создания Нави буквально сошли с ума. лишенные возможности сеять раздор и хаос в пределах Яви. Лишенные подобной свободы выбора, они начали разорять свой собственный дом. Кощей помил Нави другим миром, пусть и не менее жутким. но тут были свои законы, который теперь постепенно канули в небытие.

— Сила наша — в вере. Распространить ее, как яд, чтобы проникала в сердца смертных, постепенно поглощая их. Это не много, но достаточно, чтобы дать шанс моей силе вновь пройтись по миру. Найти способ…

Кощей, наконец, открыл глаза, смотря на Морану своими блеклыми и старыми глазами, которые и видеть то не должны.

— Неужели ты и дальше хочешь быть подобно застоявшейся воде, постепенно гния изнутри?

Кощей не хотел, и не желал быть разрушенным воспоминанием и былиной в чужих словах, быть похороненным под миром мертвых, где сам же черпал силу и провалился уже дважды. Оставить все как есть? Это было бы слишком просто, словно смириться со своей судьбой и смертью. А Кощей никогда не любил подчиняться красоте.

Отредактировано Кощей Бессмертный (22-11-2020 07:52:41)

Между ним с Мораной не было теплых чувств. Они просто жили под одними небесами различных миров, живя отчуждено и мирно. Но это было столько лет назад, что теперь все покрылось пылью, затянуло пеленой. Кощей не знал, как стоит разговаривать с богиней душевно, а потому даже не пытался. Он пришел сюда ради дела. Путь этот был нелегок, что стоило его поддержание связи на таком ничтожном уровне! Плата была высока, но Кощей сумел ее заплатить. Сумеет и еще, если этот диалог ни к чему не приведет. ему нужна была помощь, даже если потом последует очередная плата. Если Морана сходила с ума здесь, в ничтожном мире людей, то Кощей чах в темноте и голоде, который и утолить то было нечем. И некем.

— Пусть так.

О том, что Морана не могла толком соображать, понять истинную суть вещей, пребывая в жалкой человеческой клетке было понятно. Другое дело хотела ли она... А возможно и даже низменные желания здесь были недоступны? Эти лекари словно не давали лекарство, а варили темные зелья, отраву, чтобы погубить своих же. Поработить род людской. Кощей слишком мало знал, чтобы хоть как-то понять, но представление о здешнем заведении он себе уже составил.

— На воле и дышиться легче, Морана, — усмехнулся призрак. — Тебя волнует земля, где ты находишься? Не твоя ли сила простирается везде, где есть род людской и не правят чужие боги?

Сжечь бы этот домишко дотла. Блеклый. гнилой, он не представлял собой особой ценности в глазах Кощея. И он также не ощущал присутствие других существ из иного мира. И не было это место чудо духу Бессмертного, пусть и мертвому, но русскому. Он не любил Явь, но в то же время испытывал ностальгическое влечение. Он родился здесь, здесь же и был умерщвлен, словно кусок мяса на плахе у мясника. Но все это не обязательно было знать той, что любила этот мир и не любила того, кто ее украл.

О, Кощей знал эту историю, но лишь знал. Он не видел, не застал этот момент, когда отче его, принявший в свое темный сгусток души человеческой ради забавы, также принял и заточил богиню у себя в ларце. Поэтому он ничего и не смог сказать на это Моране, находившихся в комнате, молчаливо смотря на нее. Он прибегал к лазейкам, шантажировал лишь людей, тогда как с высшими и мистическими сущностями дела ведутся иначе. Им не так обидно было проигрывать, будучи ни живым, ни мертвым. Просто быть. И услышать отказ от Мораны также не было чем-то обидным. Скорее зря потраченным временем, но Кощею и правда было бы слегка неловко оставлять знакомого человека в таком виде.

Морана попыталась встать под молчаливым взглядом Кощея, который не мог ни помочь, ни попытаться подойти. Его тело — не тело вовсе, а жалкая видимость. Всего лишь остаток его сил, которые испарялись так быстро в этом проклятом мире людей… Тем не менее богиня встала и почти тут же упала. напоминающая сломанную куклу, которой забыли привязать веревки. Театр. Драма. И актер умер. Кощей сделал шаг вперед, смотря, как чужое тело обессилело, проваливаясь в небытие. Сознание Мораны угасло, а Кощей лишь вздохнул. Сделал видимость. Он не отступил, отчего-то тревожась. Ему не нравилось то, что он видел. Это было похоже на заговор, на то, как миры, отдаленные друг от друга. разрушали сами себя. Не только Нави, но и Явь. А что творилось с Прави в таком случае?

После этого в комнату вошли люди. Они, невежественные, подхватили богиню — свою богиню! — и понесли, словно мешок с картошкой. Дальшей. От КОщея. Тот последовал за ними тенью, невидимый и бестелесный для всех. Он неспешно шел, скорее даже плыл, едва касаясь материальных вещей. Потому что касаться не мог. И с каждым шагом все внутри переворачивалось в ледяном гневе. Душа застыла от увиденного. Вокруг было много людей, но в их глазах сверкало безумие, а порой и полная отрешенность, словно они были заперты не здесь, а в собственном теле без шанса выйти. И здешние лекари лечили их, но губили этим. Убивали все то, что оставалось внутри этих людей. Место похуже смерти.

Кощей проводил Морану, а затем поспешил еще немного пройтись, изучая территорию, масштабы этого здания. Несмотря на всю унылость, это было неплохое сооружение. Не дворец, способный выдержать натиск врага, но словно хоромы, богатые и блеклые, направленные на то, чтобы постепенно здесь умирать. Большой безвкусный гроб. Кощей вскоре исчез, растворился, чтобы восстановить силы. Все его тело постарело еще немного, будучи в Нави. Бессилие собственных конечностей. которые раньше могли сокрушать богатырей (пытаться), удерживать различных тварей голыми руками, творить чудотворство…. Теперь были ничем. Сухими ветками.

кощей пробыл в нави недолго. Он снова поднялся, ощущая искажение и сопротивление миров, собственных сил и жизни. Жизнь — такая сущность, с которой у кощея не заладилось с самого начала. но он всегда ее желал. У других живых существ сил и этой самой [live] было достаточно. В этот раз Кощей оказался перед дверью, где была заперта Морана. Без всякого сопротивления он прошел сквозь нее, застав пленницу в сознании. Что не могло ни радовать.

— Ты чудно́ встаешь, Морана.

Кощей остановился, на миг побледнев почти до полного исчезновения. Было тяжело продержаться еще, но нужно. И миг прошел, и бестелесное, бесцветное наваждение Бессмертного вновь появилось перед богиней.

— Это все еще для тебя не важно?