[indent] Высокие своды темницы Асгарда проглатывали робкий свет даже тысяч факелов, потому что олицетворяли собой вечный мрак, тот бесконечный мрак и одиночество, которое ждало каждого, кому Всеотец уготовил остаток дней провести в камерах, двойными рядами тянущихся вглубь. Здесь были только самые лютые, самые опасные твари, способные в одиночку нанести существенный урон и уничтожить многих стражей, самые безжалостные, бессердечные порождения хаоса, лишенные понимания порядка, закона и милосердия, те, с кем невозможно было договориться, кому немыслимо было оказать доверие, а прощение для которых не могли соткать даже равнодушные норны, так велики и гнусны были проступки, что эти пленники совершали. Многие из них были здесь недавно, многие уже века не видели ни солнечного света, ни иного лица, кроме глухого забрала стражей, да и те брезговали лишний раз просто взглянуть на тех, кого охраняли.
[indent] Сигюн никогда не ходила в темницу, для неё здесь было слишком невыносимо, потому что каждый шаг вынуждал ужасаться и задумываться, каково это, оказаться по ту сторону магической решетки, без надежды, в абсолютном одиночестве. Подобные условия способны ломать даже самых стойких, обрекая на муки, и, наверно, это было основной причиной, по которой она согласилась сюда явиться. Но в душе её бушевали такие эмоции, что тонкие пальцы, степенно сложенные  на поясе, мелко-мелко дрожали, стоило хоть немного расслабить контроль над мышцами; ванесса была одной из первых, кто услышал про трагедию Нью-Йорка, и в тот же миг уже знала, что обязана найти способ попасть в мир смертных, чтобы попытаться помочь им восстановить ущерб, исцелить их пострадавших.
[indent] Подобное казалось ей до сих пор немыслимым, невозможным, тем более, в исполнении Локи! Как и Тор, принц клялся защищать Девять миров, хранить их покой и порядок, и она никак, никак не могла постичь, какая нашлась сила, что так помутила рассудок трикстера, что тот в единый миг нарушил все клятвы, все свои принципы, обратив отвратительную армию читаури не просто против смертных, но практически против самого Асгарда, своей родины.  На многое асгардец был способен, но только не на такую мерзость, чтобы не произошло, где бы он не был все это время, что они считали его погибшим, он бы не предал Асгард, просто не мог, не мог! Но факты оставались фактами: он явился через портал, используя тессеракт, он объявил войну мидгардцам, он пропустил в их мир армию, он бился с родным братом на стороне киборгов и сподвижников Таноса.  И это было причиной тому, что теперь именно он, а никто-то иной, занимал дальнюю камеру в темницах Асгарда, ожидая суда.
[indent] В тишине темницы гулкие тяжелые шаги эйнхериев, сопровождавших посетительницу, едва уловимо разбавлялись мелким дробным постукиванием тонких каблучков; никогда не любившая асгардийских нарядов, в этот раз девушка шла, облаченная в теплого серого цвета  плотное верхнее платье до пола, имеющее, однако, спереди широкий вырез от уровня бедер, сквозь который при каждом шаге серебром переливались ванахеймские гофрированные шелка нижнего платья, вступая в дуэт с носочками туфель-лодочек, расшитых белыми алмазами по темно-серому бархату. Зато волосы были просто уложены: всей ровной массой струились по спине, скрепленные на затылке лишь одним серебряным гребнем. Привлекая своим появлением жадное внимание всех, мимо кого проходила, она сама ни разу ни на кого не взглянула, боясь, что в любой из камер внезапно может встретиться знакомое лицо, и самообладание в миг откажет.
[indent] В конце концов, её сопроводили прямо в комнату для допросов, чья обстановка в окружении голых темных стен внушала необъяснимый страх, но Сигюн прекрасно знала, направляясь по этому маршруту в каком-то смысле против своей воли, что так будет, ведь сами камеры не предназначены для посетителей, а уж тем более разговоров по душам.  То, что Локи оказался на этом уровне, ясно говорило, какой высокий статус опасности ему присвоен, и, в лучшем случае, им позволят разговор наедине только после того, как закуют принца в цепи, словно бешеного коня.
[indent] Обойдя комнату по периметру, девушка остановилась лицом к окну, в котором отражался закат над золотыми крышами Асгарда, и грустно улыбнулась; известно, что это лишь имитация, последний свет мира, который пленникам больше никогда не увидеть, но на деле там толща камня. Кто бы поверил, что здесь сейчас она себя ощущала пленницей, обреченной на заточение без всякого суда и права на защиту. Фригге не дано было получить дозволения повидаться сыном, и царица, заламывая собственные пальцы, с выражением непередаваемой скорби в взоре, тихо просила передать Локи надежду, Один же требовал её отнять.  То, что совершил его сын, по закону для любого другого значило лишь одно наказание – смерть, но царь любил младшего достаточно сильно, чтобы, вопреки всему, всем сердцем желать спасти его от этой участи.

[icon]https://d.radikal.ru/d41/2008/76/04aa1768d002.gif[/icon][nick]Sigyn[/nick][rus_n_fn]<a href="ссылка_не_обязательно">СИГЮН, 700</a><br><fn>marvel</fn>[/rus_n_fn][lz]Дочь Хёнира, пособница чужих планов родом из Ванахейма.[/lz]

[indent] Ни разу за все то время, что Сигюн прожила в Асгарде, ей самой не приходилось встречать ситуации, в которой Всеотец был бы необоснованно жесток или не справедлив, даже тогда, когда последствия для ослушников казались очень печальными, она понимала, что отец не зря так доверяет побратиму, потому что, как бы не было сурово наказание, оно могло быть еще хуже. Один был царем, а царь не может себе позволить быть всегда мягким, уступчивым и снисходительным, иногда он обязан учить и наставлять, даже против воли иных, используя кнут там, где не помог пряник…
«- … за то, что совершил мой младший сын, полагается смертная казнь, дева, тебе это известно…» - так сказал ей Один, когда они остались одни в его чертогах. «… как царь, я могу проявить милость к преступнику, потому что он мой сын, избавив его от наказания, но  тем самым вынудив весь народ Асгарда нести ответственность за деяние одного перед лицом всех Девяти миров. Разве будут миры чувствовать себя в справедливости и безопасности под рукой пристрастного правителя, обеспокоенного лишь благополучием собственной семьи, дева Ванахейма? Разве не выскажет твой народ первым свое негодование подобным поступком? Я не страшусь возможных бунтов, но разве будет справедливо бросать наши народы, наконец, нашедшие мир после долгих распрей, вновь в кровопролитную битву? – единственный глаз Всеотца до сих словно смотрел на неё, так долог и пристален был его взгляд в ту минуту повисшего молчания, пока Сигюн соображала, что на этот вопрос ждут её мнения.
- Нет, мой царь, - чувствуя, что немеет язык, пробормотала она тогда, чуть присев в поклоне.
- Оставь сейчас все эти придворные мелочи, - слегка, будто в досаде, взмахнул рукой царь, тем самым освобождая её от соблюдения этикета. А после продолжил, снова будто рассуждая вслух, настолько плавно льющимся был его голос, исполненный мудрости и задумчивости. – Кроме того, как же, в конце концов, выучить Локи тому уроку, что хорошо усвоил его брат в изгнании? Я считал его умным и рассудительным, хоть знал, как он заносчив и тщеславен, и надеялся, что его ум остановит его от поступков, которые принесут урон Асгарду, но ошибся. Я не могу закрыть глаза на нарушение основы всех законов Асгарда, на отвратный моему сердцу союз с нашими врагами и вопиющее нарушение покоя и суверенитета Мидгарда. Люди смертны, Сигюн, но они не рабы нам и никогда ими не были, - серо-голубой глаз Всеотца сверкнул гневом, но царь быстро обуздал свою вспышку, - должен ли я поверить, что мой сын, прославленный, помимо хитрости, что я признаю, рассудительностью и здравым смыслом, забыл законы, на которых существует Асгард?
- Позвольте, милорд, - не будучи уверенной, что это тоже спрашивают у нее, Сигюн, потеряв понимание, к чему ведет царь, вклинилась сама, - но не думаю, что он забыл.
- Разумеется, он не забыл! – голос Всеотца обрел не только нотки раздражения, как показалось ванессе, но и мощь, отразившуюся в понизившихся нотах.  – И вот здесь я задаю себе один вопрос, дева, способный решить, как мне достойно поступить с его судьбой: почему он, помня о них, совершил это злодейство? И тяжко мне полагать, что он, охваченный своей злобой на меня и своего брата, решил объявить войну Асгарду своей выходкой, напав на мир, что мы поклялись защищать.
- Простите, но… - закусив задрожавшую губу, девушка резко помотала головой, пряча увлажнившийся взгляд на те несколько секунд, что ей понадобились, чтобы обрести контроль над своими чувствами,- я не поверю, что Локи действительно мог желать зла своему народу…
- … если только он все еще считает его своим, не так ли? – жестко перебил её Всеотец….»
Она слышала, как двери раскрылись, слышала тяжелую поступь нескольких пар ног и прекрасно узнаваемое бряцанье прочных цепей, понимая, что охрана, наконец, доставила её особе пленника, но не поворачивалась, ни когда дверь вновь закрылась, обозначая уход стражи, ни когда за спиной раздался язвительный  и неуместно насмешливый голос былого друга, ставшего своей волей государственным преступником.  Вскинув согнутую в локте левую руку, точно сигнал «стоп», она, не повернув головы, сказала достаточно громко и четко:
- Я знаю, ты обожаешь сам себя слушать, упиваешься своей дерзостью и ехидством, но, в кои-то веки, помолчи! Помолчи и послушай, что я тебе скажу, потому что повторять, Локи, я не буду. – Опустив руки вдоль тела, она смотрела в иллюзию города в придуманном окне, думая, где отыскать сил, чтобы до конца держать себя в руках, не теряя самообладания, потому что знала, что трикстер будет испытывать её на прочность, провоцировать и всеми ухищрениями раскачивать её самообладание, особенно, если увидит в её лице или взгляде хоть малейшую слабость, трещину в выбранной брони хладнокровия.  Она бы с радостью вела себя сейчас иначе, позволяя ему видеть себя настоящую со всеми своими настоящими чувствами, но это невозможно, просто  невозможно. О великие норны, молю вас, сотките нить так, чтобы он просто послушал меня и сделал так, как должно! Но губы все равно дрожали, и приходилось продолжать демонстрировать асгардцу свою гордо выпрямленную и непреклонно равнодушную спину, собирая волю в кулаки….
[icon]https://d.radikal.ru/d41/2008/76/04aa1768d002.gif[/icon][nick]Sigyn[/nick][rus_n_fn]<a href="ссылка_не_обязательно">СИГЮН, 700</a><br><fn>marvel</fn>[/rus_n_fn][lz]Дочь Хёнира, пособница чужих планов родом из Ванахейма.[/lz]

- Эта клоунада… - медленно ответила девушка, глядя куда-то себе под ноги, - … она обязательна? Обязательна, Локи? – повторила она свой вопрос, наконец-то обернувшись и спокойным, терпеливым взглядом посмотрев на пленника. – Обычно мне было понятно твое желание устраивать браваду перед всем Асгардом, но я не понимаю, зачем тебе это здесь и сейчас? Неужели лишь для того, чтобы показать мне, как тебе все равно на происходящее, что грядущее тебя не волнует, а прошлое не беспокоит? Действительно? - чуть нахмурив медно-каштановые брови, она пристально посмотрела ему в глаза, словно наставник, распекающий шалуна-воспитанника.  – Я пришла сюда, чтобы поговорить с тобой, как старый друг, ведь когда-то нам это удавалось, - немного пожав плечами, она едва заметно улыбнулась. – Разве так много с тех пор изменилось?  Так почему же мы больше не можем быть откровенны друг с другом, как добрые друзья?
[indent] Шансов было мало, Локи всегда превосходно разбирался в лжи, а чужие души редко были для него потемками. Но, говоря все это, Сигюн изо всех сил старалась воскрешать в памяти светлые образы, чтобы взгляд её отражал то же, что слова; старалась и чувствовала, насколько сама не убедительна. Взгляд у принца был мрачен, испытующ, и смотрел в ответ, не отпуская даже на долю секунду, словно в самую глубь устремляясь. Вместо серо-зеленых нехорошей серостью вперемешку с мутной зеленью были эти глаза, пугая и отталкивая, и трижды пошатнулась бы уже решимость, если бы Сигюн была чуть менее упряма. Но это было тяжело, потому что никогда прежде так откровенно не сходились две эти натуры, два характера, две столь разные души в открытом противостоянии, которого, увы, было не избежать.
[indent] Что греха таить, тогда Локи проехался по ней на коне, облаченном в грузный боевой доспех, не щадя ни чувств, ни самолюбия, и забыть это Сигюн никак не могла; при всей своей мягкости к окружающим были вещи, которые ванесса переносила трудно. Никто из близких, тех, кому она доверяла, не поступал с ней прежде таким жестоким образом, вынуждая испытывать сильную душевную боль и жгучий стыд, потому и простить этот поступок, до конца, по настоящему, ей не так легко оказалось. Точно такой же взгляд был тогда, точно так же, не мигая, сверкали болотиной серые глаза, пригвождая к месту не хуже, чем добивающие лучше стрел гадкие слова, и, видя его вновь перед собой, всё то, что оставалось от когда-то по первобытному яркой детской любви, теперь алкало отмщения за растоптанное. Ему ведь хватило, несмотря на долгую дружбу, жестокости посмеяться цинично над самым святым, что бережно в её душе хранилось, так почему же она теперь, глядя на него, не может с гордо поднятой головой посмеяться в ответ?
[indent] А вот не может, как ни крути. Даже в цепях, точно бешеный зверь, Локи не выглядел жалко, все еще хватало в облике рослого принца гордости, а, заодно, и привкуса опасности. Поэтому-то, невольно, но не приблизилась ни на шаг, осталась стоять на прежнем месте, пусть уже и лицом к собеседнику, сложив смиренно расслабленные руки перед собой на талии, точно на светском приеме. При всей этой желчи, что выползала, затаенная, из ран обиженной души, Сигюн было жаль: и его, этого самовлюбленного дурака, и некогда столь ценную их дружбу, и себя саму, лишившуюся в одночасье многого из самого дорогого, и пострадавшие миры, и всех на свете. О, если бы все было иначе! Если бы она никогда не приезжала в Асгард, если бы никогда не встречала принцев, если бы жила, как в детстве, в глуши прибрежных лесов, лелеемая отцом и защищаемая матерью! Если бы никогда не ступала на тропу, что вывела к этой дороге, заставив столько пережить лишь для единственного урока, который проходить совсем не хотелось! Почему норнам было  нужно ткать ей именно такую судьбу, горькую и запутанную? Если бы она никогда не встречала Локи, то никогда бы не вздумала и любить его, а, не полюбив, не рвалась бы сблизиться и другом быть; не став бы ему другом, не была бы обречена в этот самый миг стоять тут, посреди пустой камеры, играя роль и подбирая реплики, чтобы выполнить свой долг.  Но нить соткана, поздно взывать к бессердечным старухам и просить о сострадании….
[icon]https://d.radikal.ru/d41/2008/76/04aa1768d002.gif[/icon][nick]Sigyn[/nick][rus_n_fn]<a href="ссылка_не_обязательно">СИГЮН, 700</a><br><fn>marvel</fn>[/rus_n_fn][lz]Дочь Хёнира, пособница чужих планов родом из Ванахейма.[/lz]

[indent] Несколько спешных шажков вперед на последним из них завершились звонким и резким звуком пощечины; недолго думая, рассерженная этим перформансом, похожим на истерику, Сигюн и в самом деле подошла, почти подбежала, чтобы привести друга в чувство шлепком расслабленной ладошки по бледной щеке. 
- Уймись! – сквозь зубы почти приказала она, стараясь не повысить голос, как того хотелось, чтобы сюда и в самом деле не сбежались все охранники тюрьмы.  – Меня просто убивает это твое непонятное желание, когда ситуация и так в заднице ледяного тролля, засунуть её нарочно куда-нибудь еще поглубже! Это не забавно, Локи. Ни капли не забавно. – Когда избранный образ официального и невозмутимого визитера, настоящей придворной дамы, с треском обвалился, даже говорить стало легче. Ей всегда проще было найти слова, когда можно было брать их прямо из себя, без попыток приукрасить или исказить, заменить на нужные, на удобные, чтобы не потерять намеченный темп. Здесь же, сейчас, это было бесценно, жизненно необходимо, потому что Сигюн ошиблась, оценивая себя в искусстве дипломатии, и мгновенно потеряла почву под ногами, стоило мгновению выйти из-под контроля. Она в самом деле ужасно испугалась, но не гнева принца, ни метаморфоз в нем, которые вообще мало что теперь значили,  а именно того, что понятия не имеет, как лучше поступить, что сказать.  Даже схватилась непроизвольно сама за эти массивные наручники, за край цепей, крепящихся к ним, словно это могло заставить перестать бесноваться внезапно давшего волю эмоциям трикстера.
- Я ничего не знаю, кроме того, что всё очень плохо, - приказные интонации сменились почти что жалобными нотками в тихим шепоте, обращенном к собеседнику, которого она уже не держала, убрав руки, но все еще была близко, не торопясь пятиться обратно, но то самое, выплеснутое ей в лицо упреком, «безопасное расстояние», поэтому что это уже было нелепо и никому не нужно. – Но не хочу верить, что этим всё и закончится, я готова хотя бы попытаться бороться, но, Локи, без твоей помощи здесь мне никак не справиться!
[indent] То, что предлагал Всеотец, имело шансы на успех, ванесса это понимала, но, если принц упрется рогами шлема в стену и наотрез откажется сдвинуться с места, то ничего не выйдет. Вот только окончательно потерялась в догадках, как же озвучить ему всю идею так, чтобы не вышло только хуже.  Расставляя приоритеты, девушка, не особо вдумываясь, решительно назначила главным лишь то, что другу необходимо спасти жизнь, по возможности, и свободу, хотя бы в ближайшем будущем, все остальное для неё терялось в полумраке несущественного.  И, соглашаясь с идеями Одина и, так уж вышло, своего отца тоже, держалась лишь за эту цель, готовая подписаться под чем угодно, лишь бы только её достичь. Даже перспектива собственного брака, задуманного для доказательства верности её семьи интересам Ванахейма и успокоения народа, не значила ничего; в конце концов, какая разница? Всем девам однажды вступать в союз, становиться женами, матерями, хранительницами очага, это не ново под луной, и далеко не каждая из них станет супругой того, кто приглянулся её сердцу, это тоже не удивительно, да и браки по здравому расчету родителями часто крепче. Она сама, остыв от давних фантазий и успокоив от несбыточных грез юное сердечко, легко принимала это обстоятельство, находя, что дружбе, чистой и искренней, не омраченной никакими двусмысленностями, никакой муж помехой не станет, а что ей еще надо?  Но, оказавшись здесь, в четырех стенах каменной камеры, в полумраке от мерцающих светильников, вовлеченная в диалог совсем не так, как планировала, она вдруг запнулась о запоздалую мысль о том, что понятия не имеет, как донести свои суждения до Локи.
[indent] Больше всего, как ей хорошо вспомнилось, ведь неоднократно получала от него за это острые шпильки в пяточки, Локи не терпел «святой жертвенности», особенно, в её исполнении. Всякий раз, как она, рассказывая о чем-то, немного хвалилась тем, где поступилась своими желаниями в угоду чему-то высшему, он приходил в неописуемую ярость; и лишь напоминания о том, что он и сам нередко вынужден чем-то уступать, чтобы соответствовать традициям Асгарда, заставляли друга поумерить пыл выговоров. И вот как теперь, после всех и без того неприятных, она была в этом уверена, для его натуры пунктов соглашения, раскрывать такие карты? Да Локи почти наверняка упрется только потому, что не пожелает быть ответственным за эту «жертвенность», и все уговоры будут бесполезны. Можно, конечно, закатить глаза и максимально убедительно запеть о том, что она, на самом деле, давно влюблена в этого мужчину из ванов, а тут такой удобный случай подвернулся…, но раскроют обман, как пить дать, раскроют. Другое дело, схитрить, не договаривая. Ведь нельзя солгать в том, что не сказано вслух!
- Я тебя очень прошу, - решившись, она с мольбой обратилась к принцу, даже протянула ладони навстречу, чтобы взять друга за руки и крепко, с чувством, их пожать, - прислушайся к тому, с чем я пришла, поэтому что это важно, очень-очень важно, другого шанса у нас может не быть!
[icon]https://d.radikal.ru/d41/2008/76/04aa1768d002.gif[/icon][nick]Sigyn[/nick][rus_n_fn]<a href="ссылка_не_обязательно">СИГЮН, 700</a><br><fn>marvel</fn>[/rus_n_fn][lz]Дочь Хёнира, пособница чужих планов родом из Ванахейма.[/lz]