У неприятностей существует несколько уникальных свойств. Свойство номер один - внезапность. Это то, что неоспоримо и в доказательствах не нуждается. Свойство номер два - бесконтрольность, безмерность, уникальная удушливая способность. Короче говоря, неприятности  - это большая гора рыхлого и белого снега, летящая тебе на голову. Тут тоже всё понятно - сразу за шиворот, сразу холодное, невероятно быстро таящее, убейте-меня-мокрое.

И наконец свойство номер три - направленность. Вот тут можно и поподробнее. Направленность - это кое-что поистине уникальное. Например, к Доктору неприятности липнут как репей или боссоновская колючка, как пушколодрызг или крючковатая зегейла - как та огромная куча растений, которые обожают лепить свои семена на одежду ничего не подозревающих путников.

Вот, на штаны или брюки Доктора все это добро липнет с небывалой скоростью. Причем, если кто-то спокойно пройдет через эти кусты и не зацепит ни единой колючки, то Доктор выберется из зарослей как огромный шар, весь облепленный неприятностями.

Ривер другая. На Ривер неприятности не падают. Она ловко проходит через куст зегейлы, не зацепив ни единого крючка, и конечно она может пойти дальше, но, черт возьми, разве это интересно? Ривер не находят неприятности, нет, это Ривер их находит и с наслаждением плюхается в самый центр, ныряет, делает "снежного ангела" средь гор проблем, а те налипают - куда же деваться, в самом деле?

Вот и на этот раз, казалось бы, что может пойти не так?

Ривер прогуливалась Марокканскому рынку - прогуливалась абсолютно бесцельно, гуляла в самом обычном смысле этого слова. Она совсем недавно продала кристалл Амброзии, потом позволила манипулятору основательно зарядиться и раздумывала, куда же отправиться теперь. Обычно у нее целая куча дел, но любая куча в конечном итоге кончается  - и вот теперь она была, вроде как, полностью свободна для приключений (или готова к неприятностям).

Цветные блюдца, развешанные на белёных стенах, яркие ткани, скользящие по смуглым предплечьям торговцев, аромат специй и чужая, хоть и без сомнения знакомая Ривер речь. Она обожала рынки - здесь было достаточно шумно для того, чтобы подумать, но не настолько громко, чтобы отвлекаться на чужие разговоры. Вот только изредка хороший слух повелителя времени вырывал из общего гомона толпы что-то интересное. Как и на этот раз. В сущности, она не нацепляла бы колючих неприятностей на свой очаровательный зад, если бы не обратила внимание на не менее очаровательный зад мужчины в светлой робе. И конечно, она не стала бы смотреть на его лицо - кому это нужно в конце концов, с такой-то задницей? - если бы ее в этот момент не толкнул какой-то пронырливый воришка. Он ловко ощупал ее карманы, наткнулся лишь на плазменный резак, был пойман за руку и столь же быстро отпущен, потому что взгляд Ривер встретился со взглядом красавчика в светлом. И нет, легкий настрой тут же умчался прочь со скоростью мальца.

Мастер?

... И даже узнав главного врага своего мужа, она не ввязалась бы в проблемы, не пошла бы следом и не стала бы свидетельницей заключенного с торговцами с Молдовариаума договора, если бы у нее было хоть одно, пусть самое маленькое, дело. Но дела не было.

И она ввязалась в то, что в конечном итоге, спустя пару прыжков с манипулятором, после одной перестрелки (правда стреляла только она) и тесных объятий на краю крыши, превратилось в серьезное дело. Дело, важнее которого Ривер вспомнить не смогла.

Мастер взялся за старое.

Впрочем, старое - это что-то давнее и хорошо забытое, а давно ли он устраивал разнос землянам в роли британского премьер-министра? 

Капсула, которую Мастер купил у торговцев, была напичкана личинками одного из самых жутких паразитов во Вселенной  Рострумовермес Эмантулида или попросту Клювочервя Эмантулида. Ривер предпочитала называть их эмантулидами - это было проще, понятнее, короче. И да, личинок было очень много, невыносимо много. Капсула размером не более одной десятой фута наверняка вмещала в себя сотни тысяч наноскопических личинок. Великолепное существо - настолько мелкое, что его можно вдохнуть, выпить, оно способно проникнуть через кожу или слизистую, пробуриться туда, куда ей просто необходимо попасть - в брюшную полость. А там существо и начинало свое развитие.

И нет, никаких особенных изменений развитие за собой не влекло - разве что глубокая кома, длительная, достаточная для того, чтобы существо превратило своего хозяина в послушную куклу, напрочь уничтожив индивидуальность. А как у любого паразита цели у эмантулиды были просты и банальны - есть, спать, размножаться. Они уничтожали расу изнутри, превращая сознательных и высокоразвитых существ в безмозглых носителей паразита. Может, с хозяев эмантулиды и писали ужастики про зомби?

Ривер знала, что цикл у эмантулид короткий. Пара недель - бывший коматозник встанет на свои ноги и отправится искать тех, кого способен заразить. И по сути, оказавшись на крыше британского госпиталя, уходя от погони того, от кого уйти невозможно, Ривер сделала всё для того, чтобы капсула не досталась Мастеру. И да, она могла попросту выбросить ее. Вот только плотная оболочка не лопнула бы при падении - это же собонианский агар, его способна разрушить лишь кислота. Да, Мастер бы искал капсулу очень долго, но это Мастер - он нашел бы, достал из-под земли, выскреб бы из канализации. Так что единственный вариант, который пришел Ривер в голову, это пожертвовать собой. Тем более, она проворачивала подобное не впервые. Убить себя и ждать, что ситуация наладится сама собой - разве это не способ борьбы с неприятностями?

О да, определенно. Доктор тоже так делал.

Впрочем вся эта суматоха стоило того, чтобы видеть ухахатывающегося Мастера, рукоплещущего ее "глупости", когда Ривер с азартом в глазах показала повелителю времени капсулу на своем языке.

- Если тебе интересно... Я всегда глотаю!

Кажется, шутку Мастер оценил, потому что смех стал еще громче.

- И... Эй, - Ривер потянулась к нему, хватаясь за ворот рубашки, притягивая врага ближе к себе и с усмешкой глядя ему в глаза. - Ты ведь знаешь, что они не выносят конкуренции за хозяина, верно?  О, что за взгляд? Не разочаровывай меня.

Она приподняла бровь, села и самодовольно кивнула.

- Они убьют друг друга - устроят настоящее сражение. Останется лишь одна - самая сильная. Потому, боюсь, что геноцид не удастся. Одна эмантулида на всю Землю! Даже если она будет жаждать размножения, даже при самом неблагоприятном стечении обстоятельств, эпидемия остановится на паре десятков жертв. Так что... Привет, неудачник!

Ривер заготовила целую речь, она намеревалась стереть с лица Мастера и без того постепенно меркнущую улыбку, но чертовы личинки договорить не позволили. Она изогнулась от приступа сильной боли в животе, вскрикнула, прикусив губу до крови. По крайней мере, Ривер на крыше госпиталя. Какая удача. Значит, найдут. Кто-нибудь да найдет. К тому же Мастер перестал смеяться, а это так раздража...

Ривер даже примерно не представляла, что за состояние ее ждет: будет ли она слышать, видеть или понимать хотя бы что-то? Первые минуты она слышала и весьма отчетливо. Она слышала, как удаляются шаги по крыше - это Мастер отправился по своим делам. Сдался? Видимо. В конце концов, она его "сделала", победила, пусть и заплатила за эту победу очень и очень многим. Однако, когда вопрос касается жизни на целой планете, тем более на планете так горячо любимой ее мужем, Ривер готова пойти на риск. Чего стоит одна ее жизнь по сравнению с миллиардами живых существ? Мелочь, ерунда...

Первое время она с некоторым безразличием внимала происходящему вокруг. Закрыть глаза не получалось, моргнуть тоже, не говоря уже о простейших действиях - пошевелиться, подняться, проглотить слюну. Паршиво... Сначала она видела только звездное небо, время от времени по нему скользил золотой луч прожектора - это было даже красиво. Потом воздух высоко над ней разрезал поблескивающий во тьме винт вертолета - он взлетел откуда-то неподалеку, наверняка с крыши соседнего корпуса. Санавиация - обычный, пусть и не самый быстрый способ транспортировки больных в двадцать первом веке.

Потом безграничную темноту с мелкими искрами закрыл собой человек. Он наклонился над ней, потрогал - она толком не ощущала прикосновения, но поняла, что он проверяет пульс, ругается (видимо, рассчитывая, что никто его не услышит), поправляет ворот халата. Молодой парень - темноволосый, с густыми темными бровями, кривой улыбкой на губах, бледный и усталый. Врач? Возможно, ибо халат на нем явно был белым.

Он коснулся ее век, вынуждая закрыть глаза. Вот паршивец! Со зрением было хотя бы не настолько страшно, насколько не по себе стало теперь. Пальцы ее не слушались, не слушались веки, язык, даже дыхание - она дышала так, будто что-то принуждает ее это делать, словно где-то внутри был запущен невидимый мотор, который работал в автоматическом режиме.

- Перекладывайте ее на носилки. Как ты только ее нашел? Что ты забыл здесь, а? - чей-то грубый мужской голос чуть в стороне заставил Ривер насторожиться. Этот голос знаком не был, тот молодой парень, что ее нашел, ругался немного иначе. Впрочем, что ответил ее спаситель на высказанную претензию, Ривер не услышала - сознание вдруг отдалилось. Она попыталась вынырнуть снова, дослушать спор до конца, выяснить, что с ней вообще собираются делать, но ничего не получилось.

- Привет, - пробормотала она мысленно. - Привет, ты меня слышишь?

Существо слышало. Внутри нее что-то происходило. Такое странное, неприятное ощущение, будто она находилась в наглухо запертой комнате, в кромешной тьме, на первый взгляд совсем одна, но разве можно быть уверенной в подобных вещах, если  совсем ничего не видишь? Ведь в тот момент, когда кажется, что никакой опасности нет, тонкий слух позволяет расслышать еще одно дыхание - чужое дыхание.

- Мы могли бы познакомиться с тобой, красавчик! Нам придется провести вместе м-м-м... целый твой жизненный цикл. Знаешь, это почти романтично? Нет, стой. Стоп! - Ривер мысленно фыркнула. - Это не романтично, это невыносимо пошло. Но ты можешь собой гордиться, милый. У тебя есть шанс оказаться тем самым мужчиной, что был во мне дольше всех.

Тишина не отвечала, темнота всё больше сгущалась, мешая ее сознанию мыслить самостоятельно.

То есть, вот чего добивался чертов червяк, верно? Ну уж нет! Размечтался!

- Или ты не мужчина? Знаешь, меня это не особенно расстроит. Если ты женщина - это даже хорошо. Я могу быть спокойна: удовольствие от процесса мы получим обе. Да? Ну порадуй меня!

Паразит молчал.

Ну надо же какой упрямый! Ничем не вытащить его, ничем не зацепить.

- Или ты еще не определился с полом? Знаешь, у меня нет никаких предубеждений на этот счет, так что осуждать не стану. Главное, чтобы тебе было комфортно. Как мне тебя называть?

Ривер продвигалась на ощупь, барахталась в темноте, старательно пытаясь не потерять контроль.

- Лиза. Знаешь, отличное имя. Лиза. Есть в нем что-то ласковое. Или предпочитаешь быть Элизабет? Никаких вопросов. Я Ривер. Можешь звать меня Ривер. Вот и познакомились. Честно говоря, я привыкла знакомиться с партнерами прежде, чем впустить их в свое тело, но в данный момент сама виновата. Насколько я понимаю, милаш, ты тот самый победитель, что только что погубил всю свою расу, оказавшуюся в моем теле, ради того, чтобы выжить? Какой эгоист. Или всё-таки эгоистка? Мне нравится!

Интересно, а те врачи, что отыскали ее на крыше, лечить-то Ривер пытаются?

Ривер прислушалась к своему дыханию - моторчик всё еще работал, очень навязчиво и самоуверенно. А если его вырубить? Ривер надула импровизированные щеки, закрыла пальцами нос и задержала дыхание. Моторчик подпрыгнул, потом еще раз, а позже запищал - громко, тревожно, навязчиво.

Толчок и боль где-то внутри. Твою-то мать, какая грубиянка эта Элизабет! Ривер собиралась высказаться по этому поводу, но паршивое ощущение в груди, заставило ее подскочить.

Прикосновения явно были чем-то внешним - вне сознания и подсознания, за пределами темной комнаты, и исходили они вовсе не от Лиз. Еще один удар и длинный, размеренный звуковой сигнал.

Ривер отказывалась дышать, всё еще рассчитывая напугать паразита внутри. Жаль нельзя совместить отсутствие дыхания и разговор. Или можно? Конечно можно. В сознании возможно всё. 

- О! - Ривер рассмеялась. -  Оно ведь не бьется, слышишь? Твой моторчик, регулирующий мое дыхание, сокращения моего сердца, этот моторчик я смогла отключить. Что ты теперь скажешь? А? Я умру и ты умрешь.

- Ты не умрешь... - голос прозвучал из дальнего темного угла. - Ты не умрешь, Ривер.

Голос не был ни мужским, ни женским - низкий, металлический и чужой.

- Не волнуйся, Ривер, ты будешь жить, пока жив я. Ты умрешь тогда, когда я этого захочу. Но это будет очень и очень не скоро. Ты думаешь, что смогла справиться с целой расой? Ты не смогла, Ривер. Я способен запустить партеногенез. Размножение без оплодотворения. Для этого мне всего лишь нужен помощник. И помощник скоро прибудет.

Помощник? Ривер закатила глаза - мысленно, но от этого ощущения стало легче. Партеногенез? Хорошо, допустим так. Он способен производить яйца внутри себя (или как там он собирается их производить?), а потом эти яйца распространить с помощью помощника.

- Ты не мог заранее предупредить, что ко мне в палату кто-то придет? Я бы поправила макияж. Ладно, паразитка, что за помощник?

- Другая раса, раса наших рабов. Они придут за мной, нужно только немного подождать. Я терпеливый. А ты? Мне не нравится твое упрямство. Но это не будет большой проблемой. Пока ты слушаешь меня - я отправляю твой мозг. Скоро твое сознание будет принадлежать мне.

- Плохая девчонка, Лиза.

Раса рабов? У паразитов есть рабы? Кто они? Ответа на это вопрос Ривер в своей памяти не нашла.  Может, она и разбиралась в ксенобиологии, но скорее на уровне любителя. Признаться, по большей части, она прогуливала лекции профессора Асаши. Он был занудой. Ладно, она прочла учебник, с блеском сдала экзамен, но большую часть лишней информации подолгу в голове не держала.

- У тебя тут, часом, интернета нет?

Лиз промолчала. Промолчал? О, а этот момент тоже стоило бы прояснить.

- Так всё-таки Лиз? Или, положим, Ганнибал?

- Лучше зови меня Ривер, потому что очень скоро я ею стану.

Удар, еще один, темная комната на мгновение посветлела, Ривер будто вынырнула в реальность, жадно ухватилась за голоса и звуки. Мысленно закричала.

- Разряд! Пульс нитевидный. Харпер, не спеши. Откачаем - пациентка твоя. Только не напортачь. 
- Доктор Стивенс, как ее записать-то? Документов никаких нет. Джейн Доу?
- Джейн Доу. И возраст... не знаю. Лет сорок пять?

Сорок пять? Бога ради, она не выглядит на сорок пять! Ривер мысленно встряхнула головой.

Харпер.

А это имя нужно запомнить.

Моторчик зашуршал, вздрогнул и заработал снова. Ривер устало вздохнула, когда темная комната вернулась снова. Чертова Лиза.

Отредактировано River Song (10-07-2020 08:59:56)

Это было очень ответственное поручение. То есть, конечно,  ему приходилось уже наблюдать поступивших в отделение больных, но никогда прежде ему не доверяли делать это самостоятельно. И теперь, когда его оставили разбираться с пациенткой одного, без надзора опытного врача-наставника, Оуэн Харпер испытывал целую гамму эмоций: от гордости за то, что его старания окупились, и ему доверена чья-то жизнь, до растерянности от осознания, что любое его сомнение в собственных знаниях и умениях может эту жизнь покалечить или даже оборвать.
Последнего молодому медику совсем не хотелось. Харпер решил, что будет действовать в соответствии с тем, что прочел в учебниках и хорошо закрепил на практике.
В конце концов, меня не оставили бы одного, будь ситуация критической. - подумал интерн. Харпер успел усвоить, что если бы жизни пациента что-то угрожало на самом деле, тут бы уже появилась бригада опытных реаниматологов. Раз он, интерн, тут оставлен самостоятельно управляться, значит, состояние девушки (в то что ей сорок пять Оуэну верилось с трудом. Впрочем, ему никогда не удавалось на вид определить возраст) было вполне стабильно после всех реанимационных мероприятий.
Итак, что он видел перед собой? Насколько он помнил, такое состояние называется комой. Не смерть, но и жизнью назвать сложно. Формальное существование. Харпер мысленно перебрал в памяти все признаки комы: утрата сознания - есть во всей красе. Отсутствие реакции на внешние раздражители - есть, увы. Тут как минимум, довольно яркое освещение, оно должно было бы вызвать реакцию у здорового человека. Но тут реакции ноль.  Все, вроде, как по учебнику. Но что-то настораживало. 
Харпер некоторое время перебирал в памяти имеющиеся знания, силясь понять, что же не так. Пока наконец, не пришел к заключению, что отсутствуют главные признаки комы: угасание рефлексов и постепенное отказ внутренних органов. Нет понятно, что что сразу резко, как по щелчку они не откажут ( в это прямо очень хотелось верить). Но процесс должен был запускаться постепенно. А не запускался. Совсем. Если бы не отсутствие реакции на внешние раздражители, Харпер решил бы, что девушка вполне даже и в сознании, но спит.
Однако, это было не так.  Причину такого состояния тоже не удалось установить. Визуально различимых травм, которые привели бы к такому состоянию у Джейн не обнаружено. Опухоль? вроде, удалось исключить. Во всяком случае, на снимках не видно.  Харпер снова и снова изучал снимки и не видел никакой патологии. Все в организме странной пациентки работало так, как положено работать здоровому организму. Но при этом, ее состояние тянуло на кому третьей степени.
Да ну, быть не может. Так ведь не бывает, а? - растерялся молодой интерн. Все, что было ему известно на данный момент противоречило тому, что происходило в реальности. - Что я пропускаю? - пытался собраться с мыслями Харпер. - У всего есть причина. У этого состояния тоже. Что еще может вызвать такие проблемы? Токсикология?
Последнее предположение казалось вроде правильным - тяжелые отравления могут привести к коме. Вот только... Никаких следов ядов, наркотиков или продуктов нарушения деятельности внутренних органов не обнаружено.
-Это ведь не банальная наркота, я прав? - вслух усмехнулся Харпер своим мыслям. - И не паразиты. Их бы тоже уже нашли. Да что не так? Я поти уверен, что все дело в токсикологии, но никаких следов. Где я ошибаюсь?!