Тихое дуновение теплого южного ветра едва заметно поглаживало зеленое море, стекающее с холма, и погожий день не был чем-то отличен от многих ему подобных летом тысяча четыреста шестидесятого года. Рано поднявшееся солнце уже начало припекать, приятно прогревая спину сквозь рубаху, чей цвет давно невозможно было распознать. Когда-то этот лен был светло-серым, не беленым, но теперь покрылся разводами причудливого узора из грязи и пота. Не закрепленный завязками, ворот широко расползся, оголяя могучую шею, переходящую в не менее развитые мышцы плеч. Это место облюбовали себе наемники, которым за радость была любая война, лишь бы платили исправно и закрывали глаза на грабежи на захваченной территории, тогда был шанс прийти нищим голодранцем, а уехать богатым и стать землевладельцем, повесив щит и меч на стену, завести жену и наплодить детишек, в старости лишь устрашая внуков историями своих кровавых походов. Был тут лишь один нюанс, для этого необходимо выжить, но не стоит судить это сборище на поляне слишком строго, в конце концов, в те времена Мидгард был суровым местом, и в мирное время не всех радующим счастьем, а эти бедолаги, ненужные рты в крестьянских семьях, лишние сыновья, могли позволить себе освоить лишь одно ремесло, и имя ему было – убивать.
Тор, сидя на поваленном бревне у опушки, широко расставив мускулистые ноги босыми ступнями в траву (сапоги здесь были преотвратны, ноги в них нещадно потели и натирали, чтобы до похода в обувке торчать), и, нарезая спелое ароматное яблоко ножом на кусочки, с лезвия прихватывал губами каждый кусочек и затягивал в рот, после со смаком пережевывая. Легкий перекус перед мероприятием, так сказать, под завистливые взгляды более скупых товарищей, которые берегли каждую монету.
Кому-то покажется странным его пребывание в лагере наемников, но это место было самым удобным. Он постоянно находился на линии огня, мог принимать участие в битве, не рискуя попасться на глаза кому не надо, и наслаждался этой временной свободой, как только мог. А что еще делать принцу, когда Асгард уже давно не выступал официально в походы, только поддерживая безопасность миров от угрозы извне? Бесконечные пиры и ристалища – скука смертная, которая надоедает так быстро, что и глазом не моргни, на счастье воина, хотя бы смертные никак не уймутся, вечно найдут, за что друг друга дырявить. Всеотец не разрешал вмешиваться в эти локальные конфликты, считая, что это будет перевес сил, не говоря о том, что взбудоражит уверовавших в свое выдуманного бога, но потому Тор и был здесь неофициально, инкогнито. Они кинули жребий, на чью сторону кому встать, и как кости выпали, так и выпали, хмурить брови поздно, пора развлекаться.
Впереди, далеко впереди, стояли войска короля и ждали, убежденные, что их мощи, веры и благости Господней хватит, чтобы встретить и сдержать натиск противника, но асгардец, опытным взглядом оценивая перспективы, попутно доедая плод, на их месте не был бы так уверен, а больше опирался бы на оборону. Вот хоть рвы, при всей артиллерии от них никакого толку, кавалерия перемахнет и не почешется. Надо было шире копать и глубже, а еще лучше, забиться заостренными кольями, но подсказывать вышло бы нечестно.
Звук конского хода накрывал по мере приближения все отчетливее, становилось понятно, что к ним приближается не один всадник, а этак с десяток, лошади хорошие, кованые, идут ровным ритмом, нет ни хромых, ни прихрамывающих, значит, богатые кавалеристы едут (если так подумать, конь-то удовольствие не дешевое, там и нет бедных). Рослый солдат вскинул светловолосую голову, обращая взгляд голубых глаз на выезжающую из объятий леса по тропе группу, и, тотчас признав брата, сдержанно хмыкнул в бороду. Локи было трудно не узнать, несмотря на весь этот маскарад.
- Милорд, - наемники, поднявшись, приветствовали начальство поклонами. Поднялся и Тор, пряча улыбку.
