- Гадес, я не маленький ребенок. Не нужно вести себя со мной так, словно я в своей жизни не видела ничего, кроме пирушек и веселья. Если ты считаешь меня глупо наивной богиней, которая еще не успела выйти из под маминого крылышка, то ты очень глубоко заблуждаешься. Я никогда не стану прогибаться и не буду покорной безмолвной куклой, которую можно носить рядом с собой, как сувенир. - с этими словами Персефона стянула с колен постеленную туда ранее салфетку и, сложив ее, положила возле все еще пустой тарелки, к еде она приступить так и не успела. Встав из за стола, она бросила гневный взгляд на Гадеса и направилась к выходу из обеденного зала.
- Персефона, вернись за стол! - послышался громкий голос повелителя Загробного мира.
- Не указывай мне что делать! - выкрикнула богиня в ответ, быстрым шагом покинув обеденную залу, закрыв за собой дверь. В следующее мгновение замок пошатнулся от гнева повелителя, но Персефона устояла на ногах, гордо подняв подбородок.
На поля Элизиума плавно опускался вечер, окрашивая небо в прекрасные аметистовые оттенки, словно на холсте талантливый художник рисовал акварелью волшебные пейзажи. Владычица Аида хотел побыть одна, сад весьма располагал к думам. Сейчас, вечером, он был пустынным, хранитель садов уже ушел, а между плодовыми деревьями кружили светлячки. Увидев богиню, они ринулись к ней, окружая и танцуя вокруг нее. Персефона впервые за несколько часов улыбнулась, она любила этих малышей. И все же, недавняя перепалка с Гадесом не выходила у нее из головы. А ведь еще недавно ей казалось, что вроде бы они даже начинают понимать друг друга, если не во всем, но хотя бы частично. Она вроде как несколько раз даже улыбалась и была весьма счастлива, например, когда он возил ее на конную прогулку по Элизиуму или показывал, как души-половинки вместе испивают воду из Леты, чтобы новь переродиться в мире смертных и снова найти друг друга. Она помнила, какой мягкий взгляд был у глаз Гадеса, как мягко он придерживал ее за талию, и это казалось ей таким... естественным. И вот опять. Она всего лишь спросила, кто такие даймоны, ведь не может же она знать все, а Гадес поднял ее насмех, очень обидев.
Когда Персефона наконец вернулась в свои покои, благо из сада на ее балкон вела неприметная лесенка и не пришлось идти через весь замок с шансом столкнуться лицом к лицу с Гадесом, она увидела странную картину. На балконе стояла огромная круглая чаша из жемчужного мрамора, вокруг расположились бесчисленные кувшины с водой, от которой едва заметно поднимался пар. На небольшом трехногом столике уместились бутылочки и баночки, в которых она узнала масла и мыльные растворы из собственной купальни.
- Дорогая моя, это что? - богиня растеряно улыбнулась Эвридике, с опаской поглядывая на кувшин с водой в ее руках. Девушка поставила кувшин на пол и направилась к ней, на ходу стягивая невесомое полупрозрачное платье. Персефона не была стеснительной, но все же омовение на балконе, перед всем садом... Она прекрасно осознавала, что может приказать и ни одна душа не посмеет войти в сад, но ей не хотелось пользоваться этой властью, она не признавала себя повелительницей.
- Я никому не желаю зла, но это не моя земля.. - Персефона мягко улыбнулась, но глаза ее были серьезны, - И чего ты удумала с этим ритуалом, мы прекрасно могли бы выкупаться в купальне... - но столкнувшись с упрямым взглядом девушки, богиня осеклась. Эвридика была упряма и Персефона практически не сомневалась, что еще немного и девушка окатит ее этим кувшином с ног до головы. Вздохнув, богиня покорилась духу, расстегнув фибулу на плече, позволяя верхнему платью упасть к ногам лужицей шелка. Мягко отведя локоны со спины, она повернулась, обнажая шелковые завязки.
- Поможешь?