В ушах его белые капельки AirPods, которые он постоянно поправляет, потому что — уши нестандартные и вообще, какой-то странный — осталось работать им от силы час-полтора, зарядка валяется в общаге под подушкой в комнате, ну, или ещё где-то; Амур рассеян и вряд ли самостоятельно обнаружит бокс, чтобы зарядить наушники, а там, как раз, настала полная гармония с его состоянием; песня какая-то грустная, тягучая словно засахаренный мёд и шершавая, словно пластинка, которую слушали очень много лет... Амур, Купидон, Эрот или Эрос, Антэрос — неважно как его зовут, всё это единое лицо, прячущее голубые глаза под золотыми кудряшками. В карманах мешковатой одежды всегда полно перьев.
- Ты что, подушки ночью теребонишь? - с подозрением вопрошает его сосед по комнате и боязливо прикрывает свои тылы. А Эрот пожимает плечами и скромно улыбается — конечно, он ничего не теребонькает, не передёргивает, не душит. Обстоятельства, по которым он сейчас здесь, на земле обетованной, а не на Олимпе — непреодолимые, но не лишившие его отличительной черты: крыльев, правда сейчас бесполезных. Летать он сейчас не мог, а потому чувствовал их позади как аттавизм, как небольшое уродство, мешающее быть таким же как и все остальные. Он прячет их под немыслимой одеждой, под двумя куртками и махровыми халатами, под балахонами из верблюжьей шерсти и плащами в пол. Он слывёт маньяком и шизанутым и редко пользуется популярностью, хотя иногда его всё же приглашают на вечеринки ради потехи, не думая о последствиях. Он — божество любви как взаимной, так и отрицающей взаимность, он — есть вечность мучений сладостных бабочек в животе и бессилия, страшных мук любовных и безответных. Он может причинить страдания, которых ждут или не ожидают и пусть его милое личико не вводит в заблуждение — Эрот мстителен и обидчив, а его стрелы всё ещё действуют и разят точно в цель и как любое божество он делает их сам. Ни Гефест, ни Зевс ни кто-либо ещё не может сделать их такими, какими изготовлены они самим Эротом — то с черными совиными перьями, то с белыми голубиными; именно поэтому его карманы забиты под завязку. Они вездесущи, как и сама любовь.
На улице холодно, и юноша закутывается в свою одежду, закрывая тонкую шею объемным шарфом, балахон заканчивается где-то чуть ниже коленей, открывая миру обычные ноги в узких светлых джинсах и громоздких кроссовках на высокой подошве. "Какие отличные говнодавы!" - восхищенно смотрел на них Эрот и представлял себя хотя бы на несколько сантиметров выше. Хаос не сделал его слишком высоким, возможно для того, чтобы подчеркнуть в нём Антерота, как второе я или злобного близнеца-красавца.
Ночь подкрадывалась со спины, обнажая человеческие страхи, заставляла двигаться быстрее и подгоняла в тёплые дома. В одной руке, меж пальцев с обгрызанными ногтями тлела сигарета, в другой -  ручка розового чемодана на колёсиках, который подпрыгивал на камнях обочины и отмечал своим и без того обшарпанным дном, новую яму. Приглашение на чью-то вечеринку было очередной ошибкой; он покинул этот дом, где теперь творилась содомия — прощальный подарок его за роль приглашенного шута.
"Я очень скучаю, надеюсь мы скоро будем вместе" - смс-ка улетела в чужую страну девочке, под ником Психея - он верил, что те самые непреодолимые обстоятельства не разлучили их и здесь, на твёрдой земле, полной грехов, обмана и всякой богомерзости, от которой он старался держаться подальше.
По шоссе слева от него промчалась какая-то тачка с весёлой музыкой за бортом и под весёлое улюлюканье из окна в Эрота полетела полупустая банка из-под пива. Он остановился и посмотрел сначала вслед умчавшемуся авто, затем на банку, валяющуюся под ногами, а затем на чернеющее и мокрое шоссе, уходящее далеко вперёд. В банке зашипел дотлевающий бычок сигареты, Амур аккуратно поставил её на край асфальтированного шоссе и медленно, с наслаждением, наступил на неё ногой, сминая в плоский блин. Затем он спрятал получившееся в боковой карман чемодана и продолжил путь. До города было слишком далеко, возвращаться и смотреть на обезумевшие от похоти лица его бывших однокурсников он не собирался. Его здесь больше ничего не держит, он будет двигаться вперед к своей Психее так быстро, как может бедный студент.
Вторая сигарета согревает чуть лучше и у юноши уже почти всё хорошо, даже внутреннее чутьё подсказывает о приближении почти что родственника; он выкидывает левую руку вбок, жестом останавливая крадущееся позади желтое такси, с погашенными габаритными огнями. Наверное только сегодня им по пути?
Амур останавливливается и достает из кармана потрепанный жизнью четвертый iPhone и смотрит на время. 00:01 14 Anthestēriōn. Такси притормаживает немного позади него, вынуждая Эрота повернуться к нему лицом. Они уже виделись когда-то, где-то там, на границе у Нижнего Мира, когда он пробуждал свою жену от чар Гипноса. Но эта встреча совсем иная, вызывающая у Эрота кривую ухмылку: наверняка он не узнал пока того, за кем решил приехать. А, может, и узнал, кто в его бескровном каменном лице увидит хоть намёк на дружелюбие? Всегда спокоен как речка, к которой он был привязан, молчалив и безмятежен. А, собственно, в его-то жизни что-то изменилось с тех пор?
Колесики чемодана вновь зашуршали по крупному гравию вслед за хозяином, направившегося к жёлтой машине. Он не торопился. Докурил возле пассажирской двери, дожидаясь когда таксист соизволит вылезти, чтобы убрать чемодан в багажник.
- Привет. В парк или ещё работаете? - Голос дрожит от холода, как и его обладатель. Он не привык к таким температурам, ему некомфортно, он хочет свободы, прозрачную хламиду, небрежно обвязанную вокруг шеи и фиговый листок в районе интимного, а не это вот всё: шапку с помпоном, носки с оленями и прочие атрибуты проклятого холода.
[nick]Eros[/nick][status]нецелованный[/status][icon]https://funkyimg.com/i/31GhQ.jpg[/icon][sign] [/sign][rus_n_fn]<a href="ссылка_не_обязательно">Эрот, UNK</a><br><fn>GREEK MYTHOLOGY</fn>[/rus_n_fn][lz]Язык к языку, губа об губу,
Глаза на глаза, щека на щеку[/lz]

Отредактировано Merlin (19-05-2020 00:43:23)

«Заезжай за мной. Я устал», – короткое послание брату. Морос выкинул догоревший до фильтра окурок в покрытый черным слоем сажи сугроб и тут же закурил заново. Щелкнула и зашипела газом зажигалка, затрещала в морозном воздухе, сгорая, сигарета. Аромат табака и дыма лениво поднимался ввысь к хмурому небу.

Голова раскалывалась. Иногда такое случалось, если доводилось слишком уж долго пробыть в мире смертных – телесные реакции и функции играли дурацкие шутки над сознанием, убеждали в том, что они реальны. Потому что даже божественные сущности, обзаведясь физической оболочкой, порой зарабатывали столь банальные неприятности, как головная боль. Конечно, это все психосоматика. Морос прекрасно это осознавал, но башка, несмотря на это понимание, продолжала раскалываться.

Причин на то было несколько, но ни одна из них, на проверку, не стоила выеденного яйца грифона. Вот, к примеру, загруженность на работе. У кого ее не бывает? Ну да, конечно, на день святого Валентина, будь он неладен, роковых смертей случалось больше обычного. Почему? Потому что люди идиоты, придававшие слишком большое знание цифрам в календаре и собственной эмоциональной сфере.

«От разбитого сердца не умирают». Кто бы ни придумал эту фразу, должно быть горько об этом пожалел. Большей глупости Моросу слышать не доводилось. Он лично бессчетное количество раз доводил разбитые сердца до их губительного финала. Признаться, ему это даже нравилось. Но не ущемляло того факта, что под 14-ое февраля несчастных влюбленных, а порой и счастливых, но просто недальновидных, на его пути встречалось значительно больше, чем обычно.

Непрерывный звон обреченных нитей вполне мог вызывать головную боль. Но дело было не в этом. То есть, не только в этом. А в чем еще… Об этом он думать не хотел.

Мрачно мня в холодных пальцах сигарету, Морос следил за заснеженной дорогой, выискивая взглядом знакомое желтое такси. Серое, все еще зимнее, небо будто бы неохотно делилось снежными хлопьями, что осыпались на дома, улицы и грязные от копоти сугробы. Морос, облаченный в черное пальто, слишком легкое для этого времени года, чувствовал, как холод забирался в рукава и под воротник. Холод и февральская сырость. Еще одни досадный побочный эффект от длительного пребывания в мире людей – сам становишься подвержен их дурацким слабостям.

Голову сдавливала головная боль. Морос задумался, что проще всего было бы просто шагнуть во тьму, что уютно стелилась по углам и щелям меж домов, и провалиться в Тартар. Но делать этого не хотелось. Проще не значит лучше.

Очередная нить звенела будто бы под самым ухом, заставляя внутренне скривиться. Морос, не глядя, сотворил иллюзию, отправив ее по серебристой нити к точке ее обрыва. Порой ему казалось, что рутина его труда была до нелепости однообразна. За прошедшие эоны ничего не менялось. Рок оставался роком…

Машина Харона, как всегда, появились будто бы из ниоткуда. Даже когда она просто выехала из-за поворота и остановилась перед ним. Зажав догоревшую до половины сигарету в губах, Морос отворил пассажирскую дверь и, сбив с сапог прилипший к ним слякотный снег – небывалый знак почтения к хозяину машины – , плюхнулся на сиденье.

– Мне нужно выпить, – вместо приветствия проговорил он, кинув на Харона беглый взгляд. Пожалуй, только присутствие старшего брата и было выносимо сейчас. Только от него голова не раскалывалась сильнее прежнего.

В салоне пахло хвоей и… Морос резко обернулся и уставился на пассажира на заднем сидении, только сейчас заметив его. Эрос. «Ну, конечно. От кого еще могло так разить романтикой и разбитыми надеждами». Он хмыкнул и обернулся обратно к Харону: «Что за хрень?» Головная боль делала Мороса угрюмее обычного.

Отредактировано Moros (19-06-2020 07:49:20)

- Это что еще такое?
Ариадна вышла со склада, держа в каждой руке по бутылке виски из сокровенных запасов. Уткнувшись носом в огромное отвратительное сердце поросячье-розового цвета, украшенное белыми рюшами, она остановилась, непонимающим взглядом смотря на это убожество. Сердце было обсыпано сверкающими блестками в виде клякс в разных местах настолько сильно, словно на него стошнило единорога. Розовое пятно резало глаз в стильной обстановке бара, а богиню заставило передернуться. Сглотнув, она осмотрелась по сторонам, замечая то тут то там розовый серпантин, шарики в виде сердечек и прочую мишуру праздника, который в их заведениях никогда не праздновался.

Осторожно поставив бутылки на барную стойку, Ариадна обеими руками сняла сердце со стены, едва сдерживая себя, чтобы не разорвать его на маленькие кусочки. Стало заметно, что кроме музыки, доносившейся из невидимых колонок под потолком, больше никаких звуков в помещении нет. Работники замерли каждый на своем месте, глядя на хозяйку. Грозила если не буря, то шторм как минимум.
- Разве было указание, что на 14 февраля мы превращаем бар в филиал шапито? - от недовольства щеки Ариадны покраснели, практически полностью скрывая веснушки. - Быстро убрать! Приведите бар в приличный вид, во имя Зевса!

Полчаса спустя ни намека на розовый цвет в "Катартирио" не наблюдалось. Их с Дионисом детище, самый любимый из всей сети баров, полюбившийся также остальному пантеону. Этот бар был особенным, сюда нельзя было просто зарулить вечером, с желанием опрокинуть пару пинт пива, нет. Доступ в бар нужно было заслужить, купить по очень дорогой цене. Лучшие из лучших, сливки общества, влиятельнейшие из смертных, могли получить доступ и возможность получить лучший сервис. Поэтому дешевая шелуха примитивного праздника была недопустимой. Боги не отмечали праздник, придуманный смертными, им хватало своих.

Рыжая богиня в черных кожаных штанах сидела на барной стойке, проглядывая список ближайшей поставки. Рядом благоухала ароматами опустошенная наполовину бутылка вина из личных запасов супруга, бокал, благодаря стараниям вездесущего бармена, не оставался пуст ни на мгновение. Поставив размашистую подпись на одной из двух колонок, Ари сложила список в папку, намереваясь показать его еще и супругу, дабы согласование поставки было одобрено и им. Все должно быть безупречно.

- Мне нужно на воздух... - пробормотала Ариадна, спрыгивая со стойки и подхватывая не бокал, а сразу бутылку. В баре все приводили в порядок к приему гостей, и снующие туда сюда сотрудники начинали утомлять. Нужно было развеяться.
Улица встретила Ариадну прохладой, обвивая свежим ветерком лицо, снимая румянец и возвращая лицу благостное выражение. Сделав пару шагов от бара, богиня услышала визг тормозов и резко обернулась на звук, выставляя вперед руки. Смертные не могли причинить ей вреда, в отличии от нее самой, но если бы то были смертные...

Желтое такси остановилось в миллиметре от ног Ариадны, которая даже в этой ситуации не выпустила бутылку вина из рук. Прищурившись в полумраке, девушка вгляделась сквозь лобовое стекло и в следующее мгновение с чувством хлопнула свободной (спасибо и на этом) рукой по капоту.
- Харон, чтоб тебя!.. - в машине виднелись еще лица, но супруга Диониса не вглядывалась. Обычно перевозчик душ был внимателен на дороге, да, езда с ним напоминала американские горки и дешевенькие фильмы (Форсаж вроде) вместе взятые, но шанса убиться с ним не было никакого. Значит сейчас его кто-то отвлекает, либо непьющий лодочник пьян в стельку. Первое было более вероятным.

- Итак, кого сегодня занесло к нашему шалашу? - Ари обошла машину и постучала костяшкой указательного пальца по стеклу водительской двери, дожидаясь пока оно опустится. А потом нагло влезла туда едва ли не по пояс. - Какие лица! Морос, дорогой, не знала что ты сегодня заглянешь! Рада, впрочем как и всегда.. - дружески похлопав Харона по плечу, чтобы перевозчик не возмущался, обернулась на пассажиров заднего сидения, - Лисса, деточка! А там у нас кто в тени? Глазам свои не верю, неужели Эрос собственной персоной! Лет сто тебя не видела, наверное чаще надо появляться на Олимпе...

И ведь говоря про столетие Ариадна не шутила. Может самую малость ошиблась в подсчетах.