Скулы сводит от желания убивать. Вейдер стоит перед темным провалом распахнутого шлюза в открытый космос и молчит. Наблюдает, как Афра, забавная девчонка-чёрный археолог, дрейфует навстречу своей смерти. Было почти хорошо, но если девчонка не выпутается из очередной "сложной жизненной ситуации" Вейдер будет крайне разочарован. Опять, к слову же, но у Афры было достаточно времени, чтобы подготовиться. А если нет - что ж. Она была почти полезной.
Даже жаль расставаться, но Вейдер не собирается держать рядом с собой безрассудную авантюристку, способную в любой момент вонзить ему нож в спину.
Дарт Вейдер уже практически развернулся, когда заметил корабль Афры. И даже почти улыбнулся.
Молодец, девочка. Надеюсь, ты мне больше не попадёшься на пути, но. Было весело.
Только желание что-нибудь разломать и кого-нибудь уничтожить не ослабевает. А Император сияет, принимая тёмную, тяжёлую ярость за становление настоящего ситха. Долбанный Палпатин, как любой свихнувшийся старик, ошибается. Опять. Непозволительно для Императора. Совсем.
Убивать гранд-адмирала Тагге было бы приятно, не будь так противно. Будто давишь плод любви магистра Йоды и Гардуллы Хатта. Так и трещит под невидимой ладонью, хрустит и липнет к пальцам.
Вейдер, быть может впервые в жизни, благодарен за перчатки на руках. Как и тому, что руки эти - всего лишь протезы.
Тагге нарвался. Не стоит даже усилий, не приносит никакого успокоения. Одно радует, что хороший пример Оззелю, что будет при плохой работе и чрезмерных амбициях.
Незаменимых нет.

Люк Скайуокер незаменим.
Ребенок Падме не может быть рядовым. Его ребенок. Просто нужно найти. Воспитать.

Направить.
Чтобы джедайская отрава не сожрала его душу. И не сломала жизнь, как умеют только эти дурные рыцари так называемого света.
Больного, выжигающего и иссушающего, словно Тату-1 и Тату-2 в зените.

Тьма успокаивает. Позволяет сдержаться - и продержаться до момента, пока не можно будет выпустить всё, обуревающее внутри. С большей пользой, и даже не ради Силы. Но ради внутренней дисциплины, которая позволяет достигать целей, не теряя всё вокруг.
Адмиралу Оззелю выставлен срок в две недели. Палач пострадал в результате действий предателя всё же куда больше, чем хотелось бы признавать экипажу. Две недели.
Отличный срок, чтобы справиться с неполадками для техников. И чтобы прошерстить весь экипаж линкора главнокомандующего Империи.
Вейдер морщится. Ему давно уже не по нутру громкие звания, где-то уже девятнадцать с лишним лет. Но звание даёт власть, а власть даёт возможности не терять время, обходя все углы, а просто идти прямо. Лишь слегка опасливо, чтобы не одна, преданная лично Императору, шавка не осознала, что Вейдер ищет Скайуокера.
Вот это действительно опасно.

Палач успешно рассекает космическое пространство Империи, наводя ужас на галактику. Бороться с повстанцами удается куда лучше, легче и проще, чем старательно сохранять жизнь одному из них. Или даже группе, вряд ли мальчик простит гибель своих, так называемых, близких друзей. Люку ещё придётся выучить горький урок, что друзей на самом деле не бывает. Только семья. И правильный выбор тех, за кем следовать.
Кто не будет тебе лгать.
Пусть и отношение это будет откровенно свинское. Настолько же, насколько откровенно честное.

Скоро.
Скоро Люк будет дома. И у малыша снова будет семья, нормальный дом. Настоящий, на Набу, а не эта татуинская лачуга с чужими людьми.

Повстанцы прекрасно прячут своих героев. А когда они встречаются лицом к лицу. Что ж, всё время идёт что-то не так. Уже дважды. Они виделись уже дважды.
Но первый раз был слишком рано, а во второй? Поганая рыба ударила в спину. А до того, это не могло быть случайностью. Этого просто не могло быть. Никак.
Это не он. Не самостоятельно. Никак.
Не мог слышать эту поганую ересь сам. Он давно уже ушел от того, что грезилось. Но.
Мастер.
Старик Бен Кеноби.
И его ересь.

Его.

Ничего.
Не долго осталось. Вейдер криво и почти счастливо улыбается, что это именно его старый, никчёмный учитель привил ему привычку никогда не складывать все яйца в одну корзину. Поэтому, скоро.
Скоро мы увидимся, мастер.
Теперь это практически неизбежно. Уж после долбанного светлого Храма, после Мортиса и навязчивого внимания давно ушедшего Квай-Гона - теперь Вейдер прочно убежден, что светлые призраки Силы тоже есть. Да и.
Очень трудно игнорировать всё же, почему именно Вейдер замешкался сначала у этой драккловой станции. Как хотелось бы сказать, что почувствовал родное, светлое, чистое - Люка. Своего ребенка.
Только вот почувствовал Вейдер раньше. Только вот наплевал, проигнорировал, как всегда, когда кто-то давил на больную мозоль. А в тот момент эта самая больная мозоль явилась лично, раскланялась и героически предпочла сдохнуть, снова уходя и не давая никаких ответов.
Вся беда в том, что Вейдер очень долго учился игнорировать свои предчувствия и жить собственным умом. Рационально, но тогда, у дурного Явина, Вейдер услышал. Просто-напросто услышал, чтоб его, дурного Оби-Вана, и окончательно рехнулся от шока и потери. От того, что убил не на своих условиях.
Сука, и это единственная, приправленная детским восхищением, мысль Вейдера в момент, когда он не просто осознал, что его ребенок жив. Но и то, кто именно забрал Люка. Вырастил его врагом.
Даже собственную смерть поставил себе на пользу. И всё в ту же степь, радикального терроризма.
С у к а.

Честно говоря, Вейдер и сам не знает, почему так дотошно соблюдает и воссоздаёт всё до мелочей, каждую деталь. Какой длины были волосы, борода, стиль в одежде, а меч? Что ж, меч у Вейдера оригинальный, не погиб на Звезде Смерти, и теперь это кажется довольно забавной иронией.
Такой, что Вейдер почти готов поделиться с Асокой. Её он почти не видел, интересно, она ещё не сошла с ума от одиночества? Но ему действительно некогда. Да и. Если честно, то Дарт Вейдер не знает, о чём им говорить.
Асока. Это слишком сложно.
Её слова бьют слишком больно, слишком в точку, но впрочем? Мустафар уже стал почти персонально её обителью. Комфортабельной, уютной, уединенной и очень страшной, должно быть, тюрьмой.
Вейдер сходит с ума. Уже сошел, если честно, потому что план горчит безумием. Вернуть старого джедая, врага? Просто чтобы поговорить.
Это хуже, чем безумие. Какая-то дурацкая, невозможная, постылая надежда отомстить? Или хотя бы понять - за что Кеноби мстил не ему? Но невинному ребенку?
Возможно, мысль банально отпинать Кеноби ногами, будто простая татуинская шпана, не такая уж и дурная. Просто отличная, если честно, мысль.

- Как давно ты видела Оби-Вана? Говорила с ним? - он всё же не выдерживает. Идёт к Асоке и больше напоминает нормального, живого человека, чем равнодушную статую или взбесившегося от ярости маньяка. Или просто очевидного сумасшедшего.
Но Вейдер по эту сторону решетки. А значит, диагноз ставить некому. Впрочем, говорят, что оригинальные самоубийцы тоже существуют.
Хорошо, что на нём маска. Она скрывает настоящие эмоции на лице, да и голос успешно изменяет. Остаётся лишь бурлящая нетерпением Сила, но это ничего.
- В смысле, разумеется, до того, как угодила сюда. Просто, ты знаешь, что он натворил? Зачем он всё это делал? - принцип "о мёртвых или хорошо, или ничего" Вейдер успешно игнорирует. Собственно, как и саму смерть, как таковую. Это забавно, почти до ноющего от непривычной мимики лица.
В конце концов, Асока единственная, кому Вейдер честно сказал, что Кеноби мертв. От его руки.
Только вот ни радости, ни покоя.
И, чтоб хаттову маму пять раз сожрал крайт-дракон, Вейдер просто молчал. Долго молчал, а то честное признание до сих пор звенит у него в голове.
Что, конечно же, было зря. Вообще всё, не стоило приходить к Асоке, но стоило её уже давно убить.
Сейчас Вейдер смотрит на Асоку как-то очень нервно. И не дожидается ответа, только тянется, неловко гладит по плечу.

Тело уже привезли.

Осталось немного. Совсем.
- Хочешь увидеть немного магии?, - Вейдер понимает, что говорит, пока слова не гремят в тишине комнаты почти громогласно.
Очень нехорошо. Вейдер морщится от собственной дури, но, Сила! Вопросам возвращения из мёртвых Вейдер занимается уже очень долго. С того момента, как Асока вернулась с той стороны.
Это ведь возможно. Это ведь? Мда.
Так и хочется сказать, что время магии. И абсурда.

Энакина изрядно бы веселило, что его мастер и падаван теперь будут ровесниками. Хотя бы физически.
Символично, но.
Вейдеру просто хочется это сделать. И он делает, как и любой другой ситх. Этого более чем достаточно.

Уйти просто. Оставить открытой дверь - как приглашение.

А одевать заготовку под Оби-Вана Кеноби в привычную джедайское одеяние слегка противно. Тело мокрое, голое и непослушное.
И после. После остаётся самое сложное и интересное. Найти дух, заключить дух.
И будет очень больно.
Какая жалость. На самом деле - нет.
В самом деле, небольшая цена за новую, молодую, полную сил и времени, жизнь.
Правда, возможно, очень недолгую, но что уж тут поделаешь?

Вейдер зовёт.
Сидит неподвижно в медитативной позе и зовёт. Есть разные способы выцепить призрака, но в основном для ситхов. Неразумно использовать для замшелого морафолога.
Вейдер зовёт джедая, магистра Кеноби, врага, хитроумного манипулятора. Тишина.
Со всей его Силой, со всеми собранными знаниями.

Ничего.

Вейдер смотрит мрачно. Матерится про себя искренне и от души, припоминая самые грязные обороты на хаттезе. И зовёт.
И нет, это всё ещё он, ситх, скотина, сволочь и убийца.
Который со всей яростью, ненавистью и болью зовёт собственного мастера. Потерянного, лживого, своего.
Вейдер не притворяется иным. Он всё ещё он.

Но это всё равно работает. И пусть душу джедая в классической ситхской ловушке разглядеть трудно, явиться взору живых - выбор призрака. И Вейдер предоставляет. Пока что.

- Знаешь, а я ведь правда когда-то его любил, Асока, - Вейдер не скрывает веселья. Ему даже хочется, чтобы Асока заметила. И узнала. Потому что это и правда крайне забавно.
Он, наконец, замечает её. Интересно, сколько уже здесь? Вряд ли долго, тогда бы уже попыталась помешать. - Хорошо, что он никогда не верил.

Это не похоже на подвалы злобного ситха или пещеры разъяренной твари с датомира. Здесь светло, стерильно, будто в медицинском блоке, и очень скучно.
- Знаешь, что сейчас будет? - ему действительно интересно. Потому что лёгкий толчок Силой, и всё начинается. Боль пока ещё небольшая.
Скоро получит по заслугам, пусть это и всего лишь побочная плюшка.
Вейдер ждёт. Честно, даже терпеливо.
Сейчас он может себе это позволить.
- Ты против, Асока Тано?

Всё равно, она уже не сможет ничего изменить или предотвратить.
[nick]Darth Vader[/nick][icon]https://i.imgur.com/YDDcb3f.png[/icon]

Отредактировано Anakin Skywalker (01-02-2020 03:39:38)

- Пойдем.

Образ Скайуокера начал рассеиваться и протянутая рука тоже.

- Энакин? Стой.

Кеноби быстро протягивает руку, но не успевает ее схватить. В призрачном его теле начали мелькать светлые пятна, отсоединялись и летели в сторону древа Силы, такой же эфемерной, бесплотной, но настоящей для пространства умерших. В глазах Энакина он видит не понимание.

- Нет. Нет!

Он растворяется без боли, но с ней воплощается в каком-то темном замкнутом месте. Душно и больно, не пошевелиться внутри темноты. Только боль. Острая, как бритва для лица. Не скользит, не скребёт, а пашет в нем борозды, чтобы вспахать его. Вывернуть наружу, растянуть душу и прибить оковами. Кеноби дергается, пытается избавиться от следующего наплыва.
Кричит, оглушающе для себя, но оказалось, что это только больше дало всплеска сил. И пока он кричал, его душу развернули и не умело примотали к телу в трех точках: живот, сердце и мозг.

Все это время тело клона было не подвижно, не произносило не звука. И вдруг оно застонало, стало трястись будто под воздействием тока. Теперь темнота обволакивает, продолжает причинять неудобства, колит со всех сторон, втыкает колья в конечности. Душе не удобно, энергия постепенно, кусками неравномерно впитывается в клетки тела. Она адаптируется в новом сосуде, питая Живой Силой. Бледно-синее тело за несколько секунд приобретает новые розово-бежевые оттенки, на руках вздулись сине-фиолетовые вены,  качая кровь неистово.
И это первое что слышит и чувствует Оби-Ван - бешеный ток крови и сердцебиение. Голова тяжелая, мышцы шеи не столь крепкие, чтобы сразу поднять ее.
Хрипит. Пытается открыть глаза, но их что-то залило. Похоже на собственные слезы, потому что приоткрыв рот, Кеноби почувствовал соленый привкус. Нет, это снова кровь. Похоже прикусил губу с внутренней стороны, когда начались конвульсии.
Душе не уютно, ее коробит, но процесс почти завершен, и боль уже не такая яркая и нестерпимая.

Мужчина наконец-то открывает глаза и делает первый вдох. Хрип. Холод. Яркий свет и плавающие очертания чего-то цилиндрического, какое-то движение чуть правее вверху. Он дезориентирован в пространстве. Мозг подает сигналы, кидает мысли поменять расположение тела, но все бестолку.

Зажмурился и снова открыл глаза. Что-то знакомое.

Страх и боль чувствую. Не моя. Знакомая.

Резко приходит картинка протянутой руки и серо-голубые ясные глаза. Снова становится больно. От живота до сердца проходит огненная спираль - конец присоединения души к телу. Темнота рассеялась, Кеноби ощущает свой вес, каждую клетку, чувствует сокращение органов, вибрацию костей.

Это пройдет. - внутренний голос проснулся и начал успокаивать. Перед глазами картина становится четче. Особенно после того, как слышит чье-то приближение, его встряхивает и меняют положение тело.

Он сидит. Хрип. Гул. Шумное дыхание через дыхательную маску рядом. Его знобит. Он чувствует одновременно холод и тепло рядом с собой. Страх и радость. Они странно касаются его и он как губка впитывает их, чтобы заполнить пространство в новом жилище. Кеноби хочет и не хочет спать одновременно. Поднимает глаза и видит...
Черные доспехи, а сквозь них изувеченное огнем и прошлым тело. Видит, как функционирует мелкие детали реагирующее на малейшее желание хозяина двигаться. Нервные окончания наглухо впаяны в искусственные конечности. Он видит своего падавана, слезы потекли по щекам и тут же высохли. Тело стало слишком горячим. Неловким движением Оби-Ван оттягивает от груди одежду. Она цвета песка разной глубины. Светлая на поверхности, чуть темнее в глубине, там где возможно когда-то текла вода.  Знакомый материал.

- Эн..и.

Чтобы выговорить полностью имя не хватает сил. Он чувствует чью-то радость, но ее тут же перекрывает злоба. Яростная, словно лава поднятая сдвигом планетных плит.

- Не надо...

Что не надо Кеноби сам не понимает, но говорит потому что он не хочет впитывать эту темноту. Он снова ищет радость или тепло, или тоску и искренние сожаление рядом с собой. И кажется находит. Доспехи потеряли свою прозрачность, фокус взгляда сместился вправо и Кеноби нашел еще одну одинокую душу.

Асока.

- Я вижу тебя... - говорит он ей, но, наверно, она не поймет. Он делает неловкий жест рукой в ее сторону.

Он начинает терять сознание, но собственный организм - да, уже его - включает процесс самосохранения. Выброс небольшого количества чего-то горького и соленого будоражит разум. Наконец он может более менее нормально воспринимать происходящее.

- Так ты решил, да? Этот мир я должен увидеть...

  Кеноби спокойным взглядом смотрел на бывшего падавана, осипший голос был ровным. Он давно не жил и забыл как должен звучать, но это пройдет. А вот Энакин стоит перед ним и кажется, прекрасно помнит голос своего мастера.