[nick]Blood-Princess Thal'ena[/nick][status]но ты помни меня, помни меня[/status][icon]https://images2.imgbox.com/de/04/FbvSxtGP_o.gif[/icon][sign]
[/sign][lz]world of warcraft
Тал’ена, UNK.
Одна из сан'лейн, единственная дочь кровавой королевы Лана'тэль. Партия "Неуверенная Плеть", девочка-#тихийпикет, не злая, а голодная. Пьет кровь, конечно. Но без энтузиазма.[/lz]
{Или, допустим:
Вы еще думаете, что первым двум пришлось — хуже не бывать?
Ха-ха, ответил бы третий.
Его — живого — зашили в шкуру
Свежеубитого льва.
(Дезертир с поля боя — шептались потом в уголках.)
Что там этих львов при дворе? — сотни.
Растолстели, поди, на еретиках.
Душно. Жажда. Жара — она сводит с ума за час.
Может быть, за два.
Он бы лучше висел. Лучше падал с горы. Ненавижу себя. Ненавижу всех вас.
И льва. Больше всех ненавижу льва. © wolfox}

сначала ей кажется - все просто. она справится. главное же - сильная воля, да? что даже Он может сделать - против ее сильной воли? Он же слабеет. это все знают. она забивается в угол клетки, обнимает себя обожженными руками [если присмотреться, можно увидеть следы от сияющих цепей Света] и принимается ждать. ей нет равных в искусстве ждать. это же не так сложно. что-то изменится. Он слабеет. за ней придут. за ней обязательно придут. она знает, кто. Тал‘ена не называет его имя даже мысленно - нет-нет, нельзя, Он, конечно, слаб, но Он может услышать. нельзя-нельзя. но он, чье имя она не называет, найдет способ освободиться. Он не всесилен. нет-нет, не всесилен. оковы Его воли рассыплются в прах. она закрывает глаза и думает об этом. о падении Его.
лучше думать об этом, чем о том, что их обманули. что о них знали - и использовали. о том, что войско живых разобьется о стены Наксрамаса. о том, что шансов нет, потому что теперь Ему ведомо все. о том, что слуги Его смеются и славят своего господина. нет-нет, нельзя об этом думать - иначе воля даст трещину. и тогда… тогда ее убьет неутолимый голод. муки сведут ее с ума, превратят в… нет-нет, не думать, думать нельзя. она закрывает лицо ладонями. она старается вспоминать о том, как рассвет плыл над лесами Вечной Песни - она собирает эту картину по кусочкам, будто мозаику складывает. небо - розовое - как кровь в воде - нет, не так, не думай, это другой цвет - как же больно, как же сводит все тело этой голодной болью - не думай - небо розовое, а облака золотые.
на страже стоят мертвые. всегда - мертвые, никогда - живые. Тал‘ена улыбается - она понимает. мертвые не знают жалости. и никого из народа ее матери - мертвого тела ее матери - здесь не бывает. Он боится. о, Он боится! она сжимает кулаки, когти впиваются в серые ладони. Он боится, что кто-то может смягчиться и помочь ей! она смеется, и ее смех звучит под сводами ее темницы гулко и страшно. мертвый страж даже не смотрит в ее сторону. она снова смеется. и принимается переплетать косу, сама не зная, зачем, и густые черные волосы текут между ее пальцами, и она начинает петь:
[float=right]
[/float]- Выше синие сосны,
Гуще душистый вереск,
Краше новые весны,
Глубже вода да круче берег там.
Я поднимаюсь выше,
Перебирая струны,
Ветер в затылок дышит -
Я не знаю, когда я приду назад…
для того, чтоб забыть о голоде, нужно чем-то занимать руки и петь. и не давать себе передышки. она не устает. она знает много песен.
а потом к ней притаскивают живого. отмыкают клетку, вталкивают его внутрь и запирают замок. и уходят - совсем! даже стража не остается. живой прижимается спиной к решетке. он пахнет страхом, отчаянием, смелостью - и едой. Тал‘ена стискивает руками колени, отползает подальше, пытаясь вжаться в прутья клетки. в голове стучит лишь одно: “еда. они привели еду. они… знают. они… хотят…” она кусает губы и думает: нет. нет, нет, нет, я скорее умру сама. голова кружится от запаха - от возможности - от желания. от желания нажраться вволю. его же все равно убьют. а так она сможет продержаться еще. и еще. до Его падения. ведь это так просто. она сжимается в комок - и думает: нет.
сколько прошло времени? здесь нет времени. живой начинает говорить. он спрашивает. она отвечает. он качает головой. она старается не смотреть на него, не принюхиваться. обнимая себя за плечи, она будто пытается удержать саму себя. потом она будет вспоминать - и не сможет вспомнить до конца, как все было. не придумала ли она себе в оправдание - слова живого? да полно, говорил ли он с ней? стал бы он говорить с ней, с чудовищем, с одной из тех, кто идет впереди войска Его и несет смерть всему живому? не помнит нет не помнит. он, живой, сказал - меня все равно убьют. он сказал - ешь. он сказал - мне не выбраться. или она выдумала все это в тот самый миг, как пришла в себя над рассыпающимся в прах телом, избавленная - на короткий миг избавленная - от мучительного злого голода?
она. не. знает. точно.
она. не. знает. никак.

потом были еще живые. она не помнит, сколько. и какие.
когда за ней кто-то приходит - зачем? - она кричит и скалит зубы, и пытается расправить крылья, в клетке не так много места, но она все равно пытается - зачем? - она еще помнит, как это: летать. потом она видит вспышку розово-фиолетового цвета и успевает подумать: небо розовое, облака золотые.
темнота черная. чернота темная.
* * *
[indent][ Голод.]
Существо умирает от голода. Каждый миг, каждый час, каждый год - существо умирает и не может умереть до конца. Существо видит стены - их три [всего три сколько бывает сколько должно быть]. Существо считало их не раз и не два, а больше, много больше - та его часть, что не была существом, отчего-то полагала, что это поможет не сойти с ума.
Та часть - глупая. Жалкая. Хорошо, что она перестала хныкать.
Наверное, голод ее убил.
Но ему не под силу убить с у щ е с т в о целиком.
[indent][ Смерти нет.]
Существо видит сияние, слепящее глаза - оно отделяет ее от… от чего? Что там, за преградой? Существо пыталось пройти сквозь нее, вырваться из этих трех стен, которые надоело пересчитывать [не уберегло от безумия не уберегло] - но стало так больно, так невозможно больно, что существо оставило эти попытки. Оно не хотело боли. Оно хотело избавления от голода - но в этом даже невыносимая боль помочь не могла. Жаль. Это чувство называется “жаль”.
[indent][ Сожаление.]
Существо сидит и слушает тишину. Существо чует - там, за стенами, много жизни. Много еды. Только бы вырваться… Существо не может вырваться, оно слабое [всегда была слабая всегда бессильная это правда теперь-то ясно это правда]. Оно голодно. Ему не хватает силы. Больше ни о чем оно не думает. За сиянием порой мелькают чьи-то тени, оно не узнает их, не знает, кто - оно только принюхивается, силясь различить - сожрать? не сожрать? опасность?
Шум приходит внезапно, и существо отползает к стене, пытаясь прикрыться крыльями. Зачем ему крылья? Оно что, может летать? Оно когда-то летало? Откуда оно знает, что такое “летать”? Оно вслушивается, прижимая уши, оно жадно втягивает ноздрями воздух, пытаясь учуять… учуять…
А потом сияние, отделяющее существо от… от чего? - вспыхивает так, что чуть не выжигает существу глаза, и гаснет. Умирает. Не существует больше.
Существо не думает, что это ловушка. Существо вообще не думает. Оно бросается вперед - и кричит. И в этом крике звучит радость. Оно свободно. Оно насытится. Конечно, потом оно умрет [так должно быть] - но сперва насытится.
[indent][ А смерти нет.]
[indent][ Небо розовое, облака золотые.]
[indent][ За мной пришли. Я же говорила.]
[indent][ Не знаю, кто.]
[indent][ И не хочу знать.]

