[icon]http://static.diary.ru/userdir/1/0/1/4/1014798/86057847.jpg[/icon][rus_n_fn]<a href="http://timetocross.rusff.ru/viewtopic.php?id=3398">Андуин Ринн, 15</a><br><fn>World of Warcraft</fn>[/rus_n_fn][lz]Юный принц Штормграда, уже успевший побывать врио короля. Живет верой в разумность разумных и мечтой о мире для Азерота.[/lz]
Королевы-баньши боялись и сторонились. Андуин видел это - как расступаются разумные, стоит ей войти, как буквально шарахаются в стороны и союзники, и враги (и вопрос еще, кто больше). Какой круг отчуждения вокруг нее - даже не образуется, а существует каждый миг, где бы она ни была и что бы ни делала. И не то чтоб он не мог понять такой реакции. Даже если не учитывать... специфическую репутацию не-мертвых, даже если отложить в сторону религиозные предубеждения - королева Сильвана вела себя так... так надменно, так резко, так жестко смотрели ее алые глаза - что, каким бы ни был ты отважным воином, вождем, королем, героем или кем угодно еще, в первую очередь хотелось сократить контакт с ней до минимально необходимого, а лучше - просто сразу уйти как можно дальше. Королева Сильвана казалась... ощущалась... выглядела как существо крайне тяжелое, неуживчивое, опасное - и к тому же непредсказуемое. А значит, опасное вдвойне.
Но в то же время... сейчас Андуин не мог смотреть на Сильвану - и не вспоминать, с каким восторгом, с какой любовью и даже... какой-то прямо-таки сестринской нежностью говорит о ней леди Льиира. Та, кто спас ему жизнь - и не только ему, и даже не один раз. Та, кто вызывал у него не только уважение, но симпатию. Он мог бы понять верноподданическую преданность - еще бы, ведь кто еще заботился о... да даже о самом существовании Отрекшихся, кроме этой не-мертвой эльфы? он мог бы понять уважение, восхищение... но любовь и нежность?..
"Возможно", - думал он, думая, наблюдая - и стараясь, чтоб объект его наблюдений не заметил этого, - "возможно, на самом-то деле это мы слепы и глухи в своей предубежденности, бессмысленно-жестоки и несправедливы - равно, как к ее народу, так и к ней самой. В Штормграде - у кого ни спроси, от крестьянина до лорда, - нет, не будет и не может быть двух мнений относительно Отрекшихся. Но там точно так же не будет двух мнений и относительно орков, и относительно тауренов, и... это в каждом из случаев будет правдой - но не совсем правдой. Точнее, это будет только одной стороной медали - верной не всегда и не для всех. Та самая полуправда, которая едва ли не хуже лжи..."
Он думал об этой стене отчуждения - страха, неприятия, отвращения, - которая, год за годом, строится вокруг одного из народов Азерота, и ему было горько. И что из того, что этот народ был мертвым - не мог ни произвести детей, ни умереть от старости? разве это было их виной? разве это было правильно - на основе одного лишь того, что эти люди когда-то были убиты и подняты, - шарахаться от них, не давая им ни шанса?.. Неужто это справедливо? Все народы Азерота, так или иначе, в том либо в другом, виноваты друг перед другом... но если люди могут договориться и хотя бы попробовать примириться с орками и троллями - неужто правильным будет отказать в шансе на принятие бывшим людям? Сейчас, когда между Ордой и Альянсом наступил - хотелось надеяться, долгий и прочный - такой долгожданный мир, любые стены между народами могли угрожать ему.
"Я многое знаю о главах Орды - многое даже из того, что мне по идее не стоит и неоткуда знать", - думал Андуин, - "и только о королеве-баньши я не знаю почти что ничего. Какая она? как она ведет себя, когда ей нет нужды держать лицо? правда ли она такая добрая и внимательная, как говорит о ней леди Льиира?.. Впрочем, нет, - сейчас я знаю о ней уже немного больше. Замечаю, как гордо вздергивается ее голова - и, в то же время, каким тоскливым становится ее взгляд, - когда она смотрит на эльфов крови. Вижу, как не она сторонится других - а другие сторонятся ее. Вижу, какой... одинокой она кажется здесь и сейчас. Даже ее Отрекшимся есть с кем поговорить, есть с кем побыть вместе - а она вечно, всегда одна".
Пришедшее решение было странным - но вместе с тем единственно логичным. Поговорить при всех им бы не дали - по целому ряду причин, окончательный мир там или нет, а невидимая демаркационная линия между Ордой и Альянсом оставалась на месте и никуда не девалась. Поэтому же Андуин при всех не только не разговаривал со своими друзьями из Орды, но и старался не подавать вида, что знает их. Но во время перерывов все разбредались кто куда, сбивались группами, расходились обедать - и королева Отрекшихся тоже уходила от всех. Одна. Всегда одна. Вот и сегодня...
Андуин выждал для приличия несколько минут - ему совсем не хотелось, чтобы его приход выглядел так, будто он преследует королеву Сильвану. Впрочем, сделать вид, будто он просто проходил мимо, все равно не вышло бы - его намерения слишком очевидно выдавал поднос с едой (и с чайником, горячим настолько, что он буквально плевался кипятком только что, когда он снял его с огня - это-то он успел запомнить... равно как и любимые лакомства леди Льииры).
Но он свернул в переход - да так и замер на полушаге, с подносом в руках.
Королева Сильвана пела, и слова сплетались с шорохом воды. Он узнавал - и не узнавал этот жесткий, резкий, звенящий металлом голос - сейчас он звучал так... горько, так одиноко, так... тоскливо и красиво. Ему случалось слышать, как поют высшие эльфы - и он поостерегся бы сравнивать - но это было так странно, так необычно... и так необыкновенно, что сердце сжималось - и пело, заставляя подхватывать на лету мелодию и слова.
И только несколько тактов спустя он понял, что узнает язык - человеческий - и больше того, что он знает эту песню. Ему показалось, что он помнит ее с раннего детства, помнит и этот странный, немного смешной акцент - это Уилл пел ее ему вместо колыбельной?..
Может быть, Отрекшиеся - там, у себя, в Подгороде, - по-прежнему поют песни на языке людей?.. От этой мысли ему стало невыносимо горько и... одиноко. Жаль, что он не спрашивал леди Льииру о таких вещах - но, может быть, спросит еще? ..
Поэтому, когда королева Сильвана замолчала - услышала его шаги? сбилась? задумалась? - он не удержался, подхватывая мелодию и продолжая ее - дальше.
- Жизнь, насквозь пропитанная ложью,
Душит, будто в горле горький ком.
Ты однажды больше так не сможешь —
Встанешь, стиснешь зубы — и бегом!
Напролом через густой подлесок,
Не жалея буйной головы,
Чтобы камень возвратить на место,
Чтобы сердце стало вновь живым.
Голос, привычный к гимнам, звенел и отдавался в стенах пандаренского храма - и, может быть, именно поэтому финал песни звучал не тоскливо, не отчаянно - а решительно и ликующе, как слова о победе и спасении (впрочем, не ими ли они и были?).
Он спустился в маленькую тихую комнату как раз на последних словах и немного неуклюже поклонился, улыбаясь и придерживая поднос.
- Здравствуйте, леди Сильвана. Простите, что... я потревожил вас. Не откажете ли вы мне чести разделить со мной обед?
Отредактировано Anduin Llane Wrynn (16-01-2020 18:39:51)