Хотелось, очень хотелось съязвить, что возможно под маской у Дэдпула такое лицо, что даже страшнее дьявола? Что его так [не] любили, что сотворили с ним что-то плохое, а теперь он решается делать все, что вздумается? слова таяли на языке, горчили, но Питер не мог их произнести. Последующий гул, вызванный громким и веселым голосом Уэйда, его смехом буквально вызывали головную боль. Опасность. Почему-то, кажется, юному герою везет только так: то вляпается во что-то плохое, то вот на сумасшедших наталкивается только так, которые хотят его убить. В этом случае запытать и потом убить, видимо. Но Питер не хотел умирать! Тоненькая, внезапная мысль вызвала истерику. Питер молчал, едва шевелился, но внутри в груди все звенело от переполняющих чувств. Мысль о смерти не… посещала его. Обычно он мог выбраться из самой поганой ситуации, но тут было так… плохо. Крови было слишком много. Сил почти не было. Тело было непослушным и ватным, а это было так непривычно.
Помогите.
Но некому было помочь. Питер вздохнул, едва слышно, но дышать было тяжело через маску. Она еще была на нем. Руки, ноги отдавали болью по всему телу. Той острой, плохой болью. Рано, еще рано просить о помощи, так? Но кто он? Ему всего шестнадцать! Боги, всего!.. Что он мог против придурка, который был в два старше него, да еще с таким опытом в том, чтобы мучить и убивать людей? Питер никогда не задумывался о такой разницы, а тут ощутил ее на себе. Он… он ведь не умел драться, если подумать. Действовал чисто на инстинктах.
Уэйд подошел ближе, а Питер лишь мотнул головой, но тут же ощутил прежний приступ тошноты. “Отойди”, —буквально вопил Паркер, но мысленно, не в силах такое произнести вслух. Немного движений и его нос, рот оказались на “свободе” от удушливой ткани, от маски. Вздох. Выдох. Легче. Так было легче. Питер закашлялся, не желая в принципе больше шевелиться. Легкие на миг опалило огнем. А затем… рывок. Его тащили, будто кусок мяса. Питер не сопротивлялся, пытаясь сориентироваться в пространстве. Все еще подвал, все еще мокрый пол. И тут — вода. Она обрушилась, словно цунами, захлестнуло все. Питер дергался, пил и почти сразу же отнекивался, отворачивался, пытаясь при этом дышать. Вода попадала во все — нос, рот, глаза, под костюм… Питер снова закашлялся, резко переворачиваясь на бок, а в глазах снова потемнело.
Вынули из-под крана, встряхнули, как собачку. Питер скривился, но уже смог нормально видеть лицо Уэйда. Ну как, лицо, маску. Он все еще стоял рядом, такой грозный и будто совсем не опасный. Питер поджал губы, забывая, что теперь часть его лица не скрывает маска, а ведь все эмоции всегда были написаны на его лице. Никогда не удавалось их скрыть. Потом еще вода, снова слишком много. Питер не сопротивлялся, да, но как хотелось же буквально пнуть и пробить Уэйдом стену! Божечки! Кажется, такого гнева Питер не испытывал давно. Дышать носом было тяжело, приходилось открывать рот, но в него вновь попадала вода. Питер захлебывался ею. горькая, противная вода с каким-то неясным привкусом. Металл? Ржавчина?
— Нет.
Питер проговорил это тихо, отнекивался, как настоящий подросток. Голос его без маски стал каким-то еще более детским!.. Он эхом раздался по подвалу, а по сравнению с тем, как вещал Уэйд, так и вообще все было плохо. Питер закрыл глаза, пытаясь досчитать до десяти, не зная, что вообще он тут забыл. И именно в этот момент Уэйд поднял его на руки! Питер аж охнул, скривился. Больно!
— Отпусти! — Впервые за длительное время повысил голос юноша. — Отпусти, мать твою.
Питер запаниковал сильнее, пытаясь отпихнуть Уэйда, но тут же, сломанная рука, которой Питер и в общем-то пихнул, даже локтем, но… отдалась неприязненно резью. Питер охнул от боли снова, скривился, дернулся. Всеми силами он показывал, что вообще не согласен ни с чем, что тут происходит.
— Не хочу. Опусти. Отпусти меня. Нет!
Истерика приближалась незаметно, захватывала Питера. Тот не дрожал, не истерил, — еще — но был близко к тому состоянию, которую можно назвать истерикой. Невзирая на боль, Питер дернулся еще раз, на этот раз силясь угодить ногой прямо в лицо Уэйду.
Какого черта! Нет! Никуда он с этим сумасшедшим дядькой не пойдет! Убийца! Мучитель! Питер хотел только выбраться из этого подвала. Живым. Просто уйти и не слышать больше о Гидре. Он старался помочь хоть чем-то тем, кто не мог противостоять странному, бешеному диктаторству Гидры. Боги.
— Плевать мне на твою Гидру.
Ну не его же, честное слово.